Со стороны это общение смотрелось так: каркающему по-вороньи Васькину Катька отвечала на хорошем человеческом языке.

И было видно, что эти двое хорошо понимают друг друга.

Они успели обсудить личные проблемы, положение в стране и мире.

И приступили к главному – как дальше жить и что делать?

Васькин каркал без акцента, Катька сыпала метафорами, не путаясь в падежах и ударениях.

Эта встреча показала, что одиночество – это всего лишь самовнушение.

И если выйти за его границы, то всегда можно найти друга, который тебя поймёт и поддержит.

На предложение Катьки поразмяться Васькин ответил согласием.

Катька взлетела со скамейки. Вслед за ней без раздумий взлетел размахивающий руками Васькин.

С этого момента московское небо стало открытым не только для ворон, но и для Васькина.

Небо, где были белые-белые, чистые-чистые облака.

Где некого делить на тех, кто мусорит, и на тех, кто убирает.

Ведь чтобы взлететь, тебя должен хоть кто-то понимать.

Пусть даже это будет обыкновенная московская ворона.

Сказки деда Ничая. Пасеченские колдуны

Посёлок наш большой, дворов на пятьсот.

Стоит на пологом берегу реки.

А за рекой – бескрайняя пойма, упирающаяся в высокий склон старого правого берега.

Смотришь и никак не насмотришься на божественную архитектуру природы.

Называется правый берег лунёвским, по имени деревни Лунёвки, которая примостилась наверху.

Колдунов в Лунёвке – тьма, каждый третий. Но куда им против наших пасеченских! Наши как начнут колдовать, только держись. Это спереди у нас река, а сзади густой-густой сосновый лес – бор. Туда и войти-то невозможно, если только на коленях под нижними ветвями… Наши пасеченские детишки часто шныряли – колушек собрать, рыжиков и так… для баловства.

Живёт у нас на Пасечке Лёха-тракторист. Утром он в город на работу уезжал, а в обед обязательно на своём тракторе «Беларусь» приезжал. Очень удобно. Что где плохо лежит, Леха обязательно на «Беларуси» к себе во двор припрёт. Так все пасеченские делали. И всё добро, что «плохо» раньше лежало, у них укладывалось «хорошо» и надолго. Некоторые себе сараи стали трёхэтажные возводить. Первый этаж под гайки и шайбы да прочую мелочь, второй – под вентиля и трубы, ну а третий – для сена. Козу или корову кормить.

Была, говорят, у Лехи на том берегу когда-то любовь. Да уж больно невеста была высокой, хотя и красивой.

Ездил к ней Лёха на своём тракторе. Даже свадьбу готовились сыграть. Да в один день как отрезало. Говорят, это наши наколдовали.

И вот что однажды с ним произошло, с Лехой.

Получил он как-то аванс, да с соседом весь вечер под пиво и проговорил, посидели по-нашему…

Проснулся Леха ночью. Чувствует, надо ему выйти… во двор. Ну и пошёл. Все удобства на Пасечке только во дворах и были. Вышел он из хаты, встал на крыльцо, а крыльцо хорошее, высокое, в три ступеньки. И начал он с самой верхней высоты сливать накопившиеся излишки. Напор – что надо! А вверху луна горит полная, нарядная такая. Всё вокруг как из серебра.

Лёха свой фонтан прямо на луну направил.

Красота! Как будто хрустальный мост от крыльца на луну уходит.

И вдруг! Видит Лёха – идёт к нему высокая чёрная фигура. Идёт по дорожке, которую Лёха из транспортёрной ленты сделал.

Смотрит Алексей, а это баба!

Встала около него, а ростом-то на целых полголовы выше Лёхи и его крыльца с тремя ступеньками! Лицо белое-белое и глаза как издалека. Смотрит на Лёху, а тот остановиться не может. Держится за свой «мост» и льёт, и льёт, как из бездонной бочки.

А баба в чёрном ему и говорит:

– Что же ты, Алексей, небольшим делом на Великое замахнулся? Хочешь упереться в красивое, так упирайся. Хочешь смеяться, так давай и я посмеюсь…