Впереди дорога спускалась к небольшой долине. В воздухе витал слабый запах дыма. Не костры путников. Этот запах был иным. Горьким. Запах недавнего пожара. А с запахом, для Джина, всегда приходило и *присутствие*.

Он остановился. Ветер усилился, принося шепот. Не слова. Эмоции. Страх. Отчаяние. Он чувствовал их, словно ощущал запах дыма. Где-то впереди была новая рана на лице земли Ямато. И он, Скиталец Войн, не мог просто пройти мимо. Потому что его путь, его проклятие, его меч – все вело его к таким местам. К шрамам войны.

Слегка поправив шляпу, Джин продолжил свой путь. Долина ждала. И он знал, что там его будут ждать не только пепел и руины, но и тени тех, кто больше не мог идти по этой дороге.

Глава 2: Деревня Под Тенью

Дым, который Джин уловил по ветру, привел его к деревне. Она приютилась в небольшой, плодородной долине, окруженной холмами. Когда-то, возможно, это было живописное место. Сейчас же оно несло на себе отпечаток страдания. Несколько хижин были сожжены дотла – черные скелеты балок торчали в небо, напоминая обуглившиеся кости. Заборы были сломаны, рисовые поля вокруг деревни выглядели заброшенными, трава пробивалась сквозь потрескавшуюся глину тропинок.

Но самой явной приметой беды была тишина. Не мирная тишина сельской жизни, а напряженное, настороженное молчание. Ни детских криков, ни шума работы, ни песен. Лишь шелест ветра в обгорелых крышах. И страх. Страх висел в воздухе, плотный и осязаемый, как туман.

Для Джина этот страх имел и другое измерение. Он видел его. Не как абстрактное чувство, а как тусклое, колеблющееся сияние, исходящее от каждого дома, каждого скрывающегося внутри человека. Тонкие, дрожащие нити тянулись вверх, словно пытаясь убежать, но были придавлены невидимым гнетом. А вокруг деревни, особенно там, где были видны следы разрушения, вились и сгущались *другие* тени.

Это были низшие Ёкаи. Не великие демоны легенд, а скорее паразиты, привлеченные запахом страха и разрушения. Они копошились у границ деревни, полупрозрачные, искаженные формы, напоминающие то сгустки грязи с мерцающими глазами, то многоногих тварей, оставляющих за собой слизистый след. Они не нападали открыто днем, но их присутствие ощущалось – холодные пятна в воздухе, тихий скрежет, который никто не слышал, кроме Джина, или, возможно, слышал, но принимал за ветер или шорох животных.

Среди них витали и более крупные, более определенные формы. Юрэй. Возможно, крестьяне, убитые во время нападения, или путники, которым не повезло оказаться поблизости. Они блуждали бесцельно, их фантомные лица были застывшими масками ужаса или недоумения. Эти не были такими сильными, как те, что он видел на поле битвы, но их концентрация, их безмолвные стенания давили на окружающее пространство, создавая атмосферу гнетущей жути.

Джин вошел в деревню. Никто не вышел навстречу. Двери и ставни были плотно закрыты. Из-за щелей в ставнях его, вероятно, видели десятки глаз, но никто не издал ни звука. Он был чужаком, ронином – потенциальной угрозой в мире, где любая новая фигура могла принести беду.

Он прошел по главной и единственной улице. Воздух становился тяжелее. Здесь, рядом с одним из сгоревших домов, концентрация духовной энергии была особенно высока. Он почувствовал волну обжигающего ужаса, смешанного с запахом горелой плоти, хотя физически запаха уже не было. Два Юрэй вились над пепелищем – мать, искавшая своего ребенка, и ребенок, звавший мать, обреченные вечно повторять свои последние мгновения. Ёкаи поменьше кружили вокруг них, словно мухи, отщипывая кусочки их рассеивающейся энергии.