– Пушистик, да перестань ты уже!

Эти снятые объявления были для неё свидетельством, что всё хорошо, всё в порядке, всё так, как должно быть. Да, конечно, объявления снимают и в трагических случаях, но ведь и тогда это означает, что появились вести – пусть печальные, зато они приносят точное знание о происшедшем, а любое неведение всегда хуже знания. Вот и в тот день, когда собирала бабушкины вещи в Варкинске, Саша будто снова развешивала объявления о пропаже кота, а сегодня – снимала.

Скоро они с бабушкой приедут в квартирку с балконом, поселятся: бабушка в большой комнате, а Саша – в комнатке с письменным столом, тахтой и тумбочкой, на которой стоит фотография. Прошлого не вернуть, но успеть за него хоть чуть-чуть подержаться – можно!

– У моей жены с памятью – тоже беда с недавних пор, – рассказал таксист после очередной порции Ульяниных вопросов про тапочки. – Повторяет и повторяет без конца либо одни и те же истории, либо одинаковые фразы. Поначалу раздражало, даже ругался, книги ей какие-то купил про улучшение памяти, кроссворды заставлял разгадывать. Всё без толку! Ничего не помнит, без конца переспрашивает. Так внук что придумал: записал бабкины фразочки на диктофон, в какой-то музыкальный программе пошуршал и на праздник мне песню сделал. Рэп, что ли… Или как назвать – не знаю! Три строчки сам прочитал, а вместо последней бабкину болтовню подставил. И смешно, и грустно! Я даже сначала подумал: хулиганство какое-то, вроде как издевательство над больным человеком. А сейчас она совсем не говорит. Осталась эта запись да ещё пара видео из телефона – а больше нигде уже и не услышать её голос. Странно: вроде телефоны у всех с камерами, а некогда всё было, не снимали. Внук нас тоже не особо фоткает, ему девчонок снимать интереснее. Вот вроде говорят, что имеем – не храним, потеряем – плачем. Но так это ж выходит, каждую секунду надо помнить, что память может отшибить, или кирпич на голову упасть, или ещё что-то… От таких сценариев голова лопнет. Так что правильно это – плакать только тогда, когда уже потеряешь. Заранее – ни к чему!

Через два с половиной часа автомобиль свернул на развилке с указателем «Варкинск 3 км».

– А куда мы едем?

– Домой, бабушка.

– А ты взяла мои тапочки?

– Они уже дома.

Такси проехало мимо главной площади Варкинска с высокой праздничной елью, укутанной в искусственные сугробы. Рядом с ней высились фанерные фигуры Деда Мороза, Снегурочки и нескольких снеговиков. Площадь светилась, искрилась, с ветвей окрестных деревьев «стекали» световыми каплями гирлянды-сосульки. Люди разговаривали, смеялись, везли на санках детей.

Машина свернула к вокзалу. Уже виднелся вдали восемнадцатый дом по Первой Варкинской улице.

– А куда мы едем? Домой? – в бабушкиных глазах появилось узнавание, и вопрос изменился. Она будто знала ответ. Или хотя бы часть ответа заучила. С огромным трудом, но освоила.

– Да, бабушка.

– А тапочки… – Ульяна умолкла на полуслове и улыбнулась. Выражение лица её в эту секунду означало: ой, об этом я, кажется, уже спрашивала.

Прежде чем попрощаться, шофер достал из бардачка бутылку шампанского.

– Так сказать, от нашего стола – вашему.

Саша растерянно соображала, чем бы могла отдариться, но в сумке из съестного только бедолага камамбер. Может, и стоило бы его отдать, но другая мысль, куда более важная, перебила размышления об ответном подарке. Что они с бабушкой будут есть в новогоднюю ночь? Утро, проведённое за готовкой, и аппетитные запахи, витавшие в родительском доме, создали в Сашиной голове идиллическую картинку, словно всё то же самое сказочным образом очутится и в Варкинске! Но нет! Мясу и салатам в пустовавшей полмесяца бабушкиной квартире взяться неоткуда! Из-за метели и пробок они провели в пути больше времени, чем рассчитывали, пора заходить в квартиру, включать телевизор и наполнять бокалы. Останься до Нового года хоть час, можно было бы попросить таксиста отвезти их в круглосуточный супермаркет, но до боя курантов около двадцати минут, так что все трое рискуют встретить Новый год не дома.