Прошка живо подскочил и на цыпочках выбежал из мельницы. Умывшись чистой родниковой водой, он вернулся назад. Архип сидел за столом. Тарелка дымящейся каши и ломти пахучего белого хлеба поджидали на столе.

Прохор с огромным аппетитом уплетал пшённую кашу, крепко сдобренную коровьим маслом.

– Вкусно? – улыбаясь, спросил мельник, с удовольствием глядя на перекатывающиеся, как у хомячка, Прошкины щёки.

– Угу, – промычал с набитым ртом парнишка, выскребая ложкой кашу со дна тарелки.

Покончив с завтраком, Архип, поднявшись из-за стола, сказал:

– Так. Ты, Прошка, со стола уберёшь. После ко мне на двор, пойдём с тобой сегодня до балки погуляем. Там ягод соберём. Лукошко прихвати.

– Хорошо, дядь Архип, – кивнул Прохор и засуетился у стола, собирая миски и чашки в небольшой ушат, чтоб отнести к заводи помыть.

Быстро покончив с заданием, парнишка, взял лукошко, двинулся следом за мельником. Теперь он, весело глядел вперёд на завтрашние дни.

Архип шагал неторопливо, вперевалочку, чуть поднимая сутулые плечи. Он вёл в лес, в свои владения ученика, Прошку, которому будут открыты тайны трав и сила природы. Мельник, по-хозяйски раздвигал руками кусты, указывал на блёклые неприметные с виду цветы, на нижние листочки подсохшей травы и на грибы, которые ни один грибник сроду бы не положил в лукошко. Да, что там положить – не отважился бы даже грибы эти срезать. Новые знания очень заинтересовали Прошку, он внимал наставнику, всегда повторял за мельником каждое его действие с травами: сорвал или срезал, растёр пальцами высохший цветок или, обрезав ножом корешок, бросил на землю, прикрыл его мохом. Всё повторял за мельником парень. Ничего не ускользало от смекалистого ученика.

По возвращению из лесного похода домой, мельник, не приступая к обеду, повёл Прошку в сарайчик, что стоял немного позади мельницы, подпирая «задом» небольшую дубраву. До сих пор Прошке не пришлось побывать в этом сарайчике. Чего тут только не было! Посередине помещения стоял большой стол, весь заставленный посудой разной: горшочками да плошками всякими и размеров разных. Над столом на веревках, протянутых от стены до стены, висели пучки пахучих трав. У левой стены – огромный сундук. Над сундуком висело диковинное старое оружие: клинки с мудрёно изогнутыми лезвиями, с витиеватыми рукоятками кинжалы и сабли. Рядом со всем этим богатством, на деревянном гвоздике – добрый лук в два аршина с коваными концами и колчан с длинными стрелами. Тут же стоял прислонённый к сундуку огромный щит-капля. У дальнего правого угла из земляного пола торчало кольцо люка в подпол.

– Вот, сынок – это моё…, – тут мельник немного запнулся и, поправившись, продолжил, – наше богатство собрано. Разные люди: и воины в том числе, и наши, и из других земель, рассчитывались со мной, чем могли. Но, видимо – самым для них дорогим. А для воина, что всего дороже? – Архип повернулся к Прошке.

– Меч добрый, руке верный, кинжал надёжный, что выручит во всякой беде, – не задумываясь, ответил ученик.

– Верно, – кивнул Архип. – Они мне за старания мои, за силу знаний, за то, что спасал им жизни, лечил раны их смертельные, и даровали это самое дорогое: и кошельку, и руке, и душе. Не скупились. И ты запомни, сынок, – мельник положил широкую ладонь на голову парнишки, – только то, что человек тебе даёт с первого своего порыва, не раздумывая над наградой – это и есть плата настоящая, от сердца. Береги такое, коли придётся. По такой вещи тебя всегда её хозяин узнает, сколь бы лет не прошло.

Архип прошёл к люку в углу сарая. Прошка проследовал за ним, крутя головой, рассматривая диковины, что висели по стенам сарайчика.