Села Олзоне на кочку замшелую и от обиды на чиновников государственных, хамов да лизоблюдов, натуру ее творческую не уважающих, разрыдалася.

Только смотрит: перед ней чудище мохнатое стоит и говорит едва понятным голосом:

– Не печалься! Возьми меня рукою за причинное место да крепко держись. В миг тебя на центральную площадь Улан-Уде доставлю.

Зашлась вся, зарделась зрелая, уже опытная женщина. Хозяйство чай у Хамбо-Дамбо не малое. Согласно пропорциям неписаным, размеру стопы соотносимое. Следовательно, в пол-аршина. И это, заметьте, в спокойном состоянии. А если, не дай бог, эрекция? Эдак к стволу пихты прижмет, похотливец лесной, да как на кол и нанижет. Но собралась с силами и решительно так за шланг бензоколонки ухватилась. Оглянуться не успела, а уже возле арки «Царские ворота» на Советской площади стоит. А вокруг уже люд любопытный собирается. Где кроме Улан-Уде увидишь, чтоб знаменитая на всю страну поэтесса чудище мохнатое в бурятском национальном головном уборе за причинное место держала. Только в сказках такое и бывает. Чудеса да и только!

– Ну, все! Тикай, тикай, родимый! Спасибо, что помог скромной бюджетнице. Век тебе этого не забуду! – руку отдернула.

– Ты приезжай, если что… – молвило чудище и вмиг исчезло.

С той поры слухи по городу нехорошие поползли, будто Туяна Олзоне (по паспорту Людмила Варфоломеева) с нечистой силой водится, раз ее на женскую нобелевскую премию мира выдвинули. И чего только темный народ не выдумает!

Однако это все цветочки. А сейчас и ягодки пойдут.

Как я уже говорил, богатырь бурятский Хамбо-Дамбо оченно мечтал на берегу турецком в гостинице олл-инклюзив отдохнуть. Как-то в лесу подслушал разговор двух лесников, один из которых из волшебного города Антарии вернулся. «Весь день и ночь там, – говорит, – бар работает и жратвы круглосуточно от пуза. Бассейн прямо не территории отеля. Хочешь – тут купайся, а хочешь – в открытом море иди мудя полощи. Все тебе кланяются и улыбаются, а главное – русский язык понимают и “Гитлер капут!” вместе с тобою кричат, хоть и члены НАТО. Во как!»

С той поры овладела богатырем бурятским идея посещения южной страны совершенно. День и ночь по лесам да сопкам шастает, места себе не находит. Через месяц-другой телепортировался он к уже известному охотнику Баратию Мунголову и, хоть тот во дворе лосиное мясо вялил, заговорил с ним о своих желаниях.

Немало они тогда водки выпили, прежде чем план у них стройный сложился. Трижды на своем УАЗике мотался Баратий в поселок близлежащий Хонхолой за огненной водой. На пятые же сутки к утру вот что порешили. Телепортируются они оба к знакомой Баратия Татьяне Улугбековой, родной сестре его покойной жены, что в Гусиноозерске единственный салон красоты держит. Там сделают богатырю по сходной цене эпиляцию растительности на теле да одежонку кое-какую по размеру справят. Лучше, конечно, национального бурятского халата, что зовется терлиг, и не сыщешь. А потом уж и в Улан-Уде мотнуться в местный ОВИР, где паспорта заграничные выдают. Взяточку кому надо всучат да как-нибудь документик и справят. А с документиком уже можно и о путевочке в Турцию подумать.

Сказано – сделано! Помедитировали на дорожку по старой буддистской традиции, перекрестились на всякий случай, чтоб и православных духов задобрить, и с мантрами святыми в душе в дальнюю дорогу двинулись.

Сперва шли дела как по маслу. Одна только эпиляция тела Хамбо-Дамбо в сорок пять тысяч рублей обошлась. Почти пуд волоса в салоне красоты с него удалили. В халат расписной под цвет шапки синей нарядили да в таком виде в Улан-Уде удачно телепортировали.