Ночное светило по имени Луна всё выше поднималось над болотом, озаряя местность волшебным серебристым светом. Звёзды, словно любуясь своим отражением на воде, начинали гореть ярче и мерцать ещё сильнее. Болото начинало оживать. Листья лотосов, спокойно лежащие на водной глади, постепенно превращались в одну общую сцену. То тут, то там на них вырисовывались силуэты лягушек. Всё было готово для выступления.

Где-то на другом берегу послышался квакающий кашель. Это солист Ля поперхнулся комаром. Обычно на выступление он выходил изрядно подкрепившись, но огромный комар слишком назойливо пищал у него над головой, да и природный инстинкт никуда не денешь.

Забравшись на высокий рогоз, Ля затянул сольную партию, разрезав ночную тишину своим громогласным «Ква». Ему вторил остальной хор со всех уголков болота. Лягушки кряхтели и квакали на все голоса, словно пытаясь перекричать друг друга, чем разбудили всех уток в округе и большую белую цаплю. Утки начали крякать и бить крыльями по воде, словно желая перекричать лягушачий хор. Болотная сова качнула ветку у Ильмары над головой и, недовольно ухая, улетела в другую сторону подальше от болота.

Из ближайшего камыша послышался звук паровозной трубы. Это выпь своим ревущим сопрано пыталась подпевать, а, может, просто возмущаться тем, что тут происходит. Как-то слишком вопросительно куковала кукушка. Казалось, вместо обычного «ку-ку» она задавала вопрос: «Вы тут все ку-ку?»