– Хелен, в детстве тебя посещали странные сны. Ты помнишь их? – она замерла, так и не успев выйти из-за стола. Дядя заговорил о том, чего Хелен так боялась, и заговорил так внезапно. Сердце в груди забилось отчаянно сильно, и только корсет берег её от участившегося дыхания. Она не спеша свернула и положила салфетку на стол и с тенью удивления и недоумения посмотрела на дядю, скрывая свое волнение.

– Какие сны? – Хелен не верилось в то, что её отец рассказывал своему брату о снах дочери, хоть они и представляли тогда проблему. Только какую проблему – Хелен не помнила. Миссис Коллак только пугала её сумасшедшим домом и наказывала за любые провинности, будь то обычная детская шалость. Из-за суеверной и злобной гувернантки Хелен очень сильно боялась сумасшедшего дома, и что дядя Тайрон мог отправить её туда, если бы узнал, что сны вернулись. И еще это жуткое происшествие в гостинице с привидением. Если бы сияние видела не только она! В этот момент Хелен не думала о младшей сестре Пруденс, ведь она была маленьким ребенком, её словам никто не поверил бы. Разве что Путешественник, – он так серьезно отнесся к ней. Но дядя Тайрон вовсе не он.

– Сны, о которых так беспокоился твой отец, – дядя Тайрон почесал бородку и пригладил её пальцами. – Я знаю о них, Эдвард был очень обеспокоен ими и не раз советовался со мной. Если они тебе еще снятся… Ты можешь рассказать мне о них.

Тайрон хотел добавить что-то еще, но быстро передумал, переведя взгляд с графина с водой на Хелен, в ожидании её откровений. Его немигающий взгляд, при котором он будто бы смотрел на неё, но, как казалось Хелен, её не видел, или видел вместо неё что-то или кого-то другого пугал девушку.

– Я помню только беспокойство гувернанток, напуганных моим бурным воображением и тем, что ходили слухи и похоронном бюро напротив, – Хелен развела руками, извиняясь. – Я так не любила своих воспитательниц, что придумывала разные страшные истории.

– Придумывала, – эхом повторил дядя, поглаживая бородку. В голосе и взгляде мелькнул и пропал гнев. – Что ж, жаль, жаль. Твои сны… Рассказы о них были весьма убедительны и красочны. Ты точно ничего не помнишь? Может, хоть что-то, или тебе снилось недавно какое-нибудь красочное место? В любой детской придумке есть основа, может, тебе правда что-то снилось, а ты приукрасила?

– Нет, ничего такого. Я уже давно не запоминаю своих снов, дядя. – Ладони Хелен стали влажными и холодными, хотелось растереть их, чтобы согреть. Отец рассказывал. Господи, зачем? Хелен отвела глаза, боясь показать свой сильный испуг. Почему дядя спрашивал об этих снах? – Я любила книжки о феях, вот и все. А когда гувернантки сильно мне досаждали, я пугала их страшными историями.

Несколько мгновений он изучающе смотрел на племянницу, словно собираясь сказать что-то еще, а потом улыбнулся одними губами.

– Ясно. Доброй ночи, Хелен.

Она поспешила вернуться в свою комнату; кто-то из слуг уже разжег камин и прогрел постель железными грелками. Но первым делом Хелен зашла в ванную комнату, спрашивая горничную, готова ли ванна. Та как раз добавляла в воду соли, а на полу стояли два пустых ведра. Дядя напугал Хелен своими вопросами, сердце до сих пор стучало в груди, а пальцы чуть дрожали. Горничная помогла девушке раздеться и сказала, что сейчас принесет еще пару ведер воды. Не став ничего говорить ей, Хелен с удовольствием погрузилась в воду, закрывая глаза. Пугающие мысли роились в голове, и Хелен старалась избавиться от них как можно скорее.

Дождь все еще лил за окном, а она позволяла горничной отмывать себя от тяжелого дня и трудной дороги. Горничная помогла Хелен высушить волосы у камина, вдвоем они управились быстрее. Хелен легла в теплую постель и задернула балдахин, оказываясь в полной темноте, даже шум дождя стал тише. Теперь она могла обдумать окончание ужина спокойно. Её отец рассказал своему нелюбимому брату об её снах, но зачем, какой был в этом смысл? Гувернантка пугала её сумасшедшим домом, а семейный доктор говорил, что это всего лишь богатое воображение. Сейчас Хелен уже и сама не знала, что это было: воображение или какое-то видение? Она помнила только, что отец боялся её снов и искал способ от них избавиться, советовался с врачами. А теперь дядя спрашивал о снах, чего же ей удалось избежать и от чего её излечил пансион? Она должна была поговорить с Франсин, узнать у неё подробности, расспросить о том, что делал отец. Она должна была знать хоть что-то, тем более о том давнем приезде дяди Тайрона. Шанс узнать был, оставалось только написать письмо и надеяться, что Франсин ответит на него в скором времени и назначит дату. К ночи Хелен так устала, что не начала письма. Решив отложить это наутро, Хелен задумалась о своих кузинах. После насыщенного дня вместе с ними, Хелен многое узнала о семье. Рут совсем не одобряла увлечения отца и считала все поиски сокровищ глупой затеей и с невероятной силой духа отстаивала свое мнение, не скрывая его и не опасаясь гнева отца. Если бы она уже была замужем и жила в собственном доме, Хелен могла бы понять её настроения гораздо лучше, но Рут так зависела от своего отца! И все же, Хелен не могла не восхищаться стойкостью её характера.