Выйдя на нетвердых ногах из леса Донг Пхая Фай, я встретила мужчину, собиравшего травы. Он спросил, откуда я. Из леса Донг Пхая Фай, ответила я. Он поправил меня, сказав, что этот лес называется Донг Пхая Йен. Меня это оставило равнодушной: лес ведь не изменился, сколько бы ему ни дали новых имен.

Выбраться из леса – вот что на тот момент было для меня главной целью: оставаться там стало слишком опасно, ибо я больше не путешествовала одна: в моем чреве снова был ребенок. Я уже потеряла двух младенцев и не могла допустить, чтобы такое случилось вновь. У меня было такое чувство, будто я уже знала живое существо, зародившееся внутри моего тела, знала, как обеспечить ему безопасность, чего избегать и как наилучшим образом за ним ухаживать. По мере того, как рос мой живот, росли и мои чувства. Мне хотелось одного – заботиться о моем младенце, несмотря на то что я его зачала от темного шамана. Самое главное, что это был мой ребенок. Деревья дают плоды, опыленные спорами, которые разносятся ветром. Вы не можете ничего сделать, чтобы подчинить себе природу. И неважно, откуда прилетели эти споры: плоды вырастают на дереве, связанные друг с другом, покуда спелый плод не упадет на землю и его семена не развеются вокруг и не взойдут новым деревом, которое даст новые плоды.

Я не ушла из леса; напротив, я поселилась прямо на опушке, где он граничил с поселком – сегодня это место называют водопадом Муак Лек. Я выстроила себе скромную хижину, еда и вода были в избытке и в легком доступе. Эта беременность протекала совсем иначе, чем прежние две: мой живот вырос таким огромным, что я боялась, как бы он не лопнул. Предродовые схватки были ужасно болезненными. Я чувствовала, как ребенок яростно сучит ногами и толкается в моем чреве несколько недель, покуда наконец не родила. К моему удивлению, это была двойня – оба мальчики. Старший казался худышкой по сравнению с пухленьким младшим. Появление близнецов объяснило мне, почему, вынашивая их, я испытывала такую боль: они ссорились друг с дружкой с самого начала, задолго до появления на свет.

Я отерла слизь с их глаз, носиков и губ. Когда я перерезала пуповину, они заплакали, и их пронзительные вопли разнеслись по всему лесу. Их крошечные конечности содрогались. «Ну, хватит, хватит. Я же не отрезала вас от себя! Вот, берите, сосите мою грудь!» Я смотрела на двух младенцев, на двух живых существ, которых я родила, и думала: это мои дети.

Я растила их, не дав никаких имен, покуда им не исполнилось два или три года. Я называла старшего Дэнг, красный, а младшего Дам, черный, в соответствии с оттенками их кожи.

Как-то здесь появилась группа людей, которые хотели проинспектировать опушку леса. Они не были похожи на местных жителей, которые частенько бродили по лесу в поисках съедобных растений, а казались скорее взбудораженными, словно искали что-то определенное. Приблизившись к моей хижине, они довольно учтиво поприветствовали меня, но вести, принесенные ими, были совсем нерадостными. Они сказали, что я больше не могу здесь оставаться. А когда я поинтересовалась, почему, ответили, что эти места не предназначены для проживания и что мне придется переселиться в жилую зону и стать частью местной общины. Я сказала им, что никогда не была частью какой-либо общины и что всю жизнь прожила в лесу. Но они отказались меня слушать. Они настаивали, что это место граничит с национальным парком – густым лесом с дикорастущими растениями и дикими животными, которые нуждаются в защите от человеческой деятельности. Еще они сказали, что прямо на том месте, где стояла моя хижина, планируется разбить ботанический сад, и людям доступ сюда будет запрещен. Я принялась с ними спорить, заявив, что всю жизнь жила среди духов леса и гор, но они были непреклонны.