Той ночью сияние полной луны затмевало блеск звезд, затерявшихся в бездонном ночном небе, так что мой пляж был освещен так же ярко, как днем. Свинцовые воды реки Пасак безмолвно струились мимо. Но у меня было предчувствие. Что-то должно было произойти. Я это знала: что-то необычайное, что-то таинственное и вместе с тем предначертанное. Нечто наблюдало за мной сверкающими глазами – не человеческими и не звериными, но в которых соединились оба эти начала. Эти глаза излучали власть, могущество и силу. Внезапно все мое тело охватило лихорадочным жаром. Это было странно, очень странно. Я была заворожена, захвачена этой парой властных глаз.

Небо надо мной тоже изменилось. Темные тени набежали на лунный диск, затмевая его свет. Мало-помалу вся луна была проглочена целиком, и ее яркое сияние стало красным, как кровь. В этот момент что-то шагнуло из кустов вперед и направилось прямо ко мне. Я видела лишь белки глаз, пронзающий взгляд, который как будто излучала смолисто-черная фигура. Человек уставился на меня, воздев обе руки, словно в молитве, а затем тихо забормотал. Его бормотания становились все громче, превращаясь в нечто, похожее на звериный вой. Он то и дело останавливался, чтобы дунуть в мою сторону. Это произвело на меня странное ощущение: сначала я ежилась от холода, а потом загорелась жарким желанием. Его слова нежно ласкали меня, и я ощутила волну похоти.

В призрачной тьме лунного затмения я возжелала его со страстью, которая глубоко проникла в каждую из моих прошлых жизней. Его черная магия всосалась в мою память, точно паразит, и перестроила, пересобрала мое прошлое и мое отношение к нему. Пиявка этой магии не изменила всего: она завладела и преобразила лишь то, что было ей от меня нужно. Она внедрилась в глубины моей памяти. «Он – обещанное возвращение, – сообщил мне этот паразит. – Ведь он дал обещание – и вот он вернулся». Темные тени медленно высвободили луну из своих объятий, и сначала осветилось ярким светом все вокруг, а потом и знакомое мне лицо – его лицо.

Вода хлынула сквозь мое тело. Слезы брызнули из моих глаз и заструились по щекам. Он стоял прямо передо мной.

– Любовь моя! – вскричала я. – Как же долго тебя не было! – и я поспешила рассказать ему, что наш ребенок умер.

Он ничего не ответил. Вместо этого шагнул ко мне и поднял на руки. Смахнув слезы с моих глаз, он внимательно взглянул на меня. Я обняла его и, изогнувшись, крепко к нему прижалась. Его глаза сверкали – неистовые и властные.

– Красивая! Я даже представить себе не мог, какая ты красивая! – сказал он.

Выражение его лица сполна передавало всю силу объявшей его звериной похоти. И вдруг его губы зашевелились, зашептав слова, что полетели прямо мне в лицо. Мне захотелось спать, и я вскоре лишилась чувств.

Он отнес меня в свой дом, спрятавшийся в гуще джунглей, где-то в лесу Донг Пхайя Фай. В хижине было темно, и вся она была заставлена диковинными предметами – вроде травяных сборов для ванны, алтаря, посвященного богу Кали, символов Шивы, тканых талисманов и амулетов. Я ощущала присутствие незримых слуг, сновавших по хижине. Отвратительный смрад – смесь ароматов масел, едких трав, свечей, благовоний и ночных цветов – придавал воздуху внутри тошнотворную вязкость.

Проснувшись, я увидела, что он все еще сжимал меня в объятьях и опускал в ванну с травяным отваром. Он начал напевать какое-то заклинание, смывая верхний слой с моей кожи, тот отшелушивался и спадал, обнажая гладкий медовый цвет. Закончив, он поднял меня из ванны и отнес в кровать. За все это время я не проронила ни слова. Его бормотания напоминали бесконечное гудение – что-то в этом звуке заставляло меня вести себя покорно. Он возлег на меня, после чего похотливо овладел мною. Я была в восторге, полностью захваченная необычайным действом. Волны приятной слабости проносились по моей коже, снова и снова. И это же чувство, казалось, и его не отпускало ни на миг. Он получал то, что хотел, вплоть до самого рассвета.