– Первое, что сделаю, когда пройду, – напьюсь. Вымерз как сука! – недовольно произнёс Антон.

Время тянулось медленно. Один за другим желающие подходили к воротам. Вскоре перед черноволосым осталось десять человек. Он наклонился к Аглае и, приподняв тряпки с её лица, заглянул в полные ужаса глаза.

После ночи, проведённой в беловодском трактире, и всего пережитого там, рассудок девушки помутился. За несколько дней в пути она не съела ни крошки, что не удивляло её пленителя – Антон мог представить, как больно ей было бы сейчас что-либо поместить в рот. Чтобы хоть как-то поддерживать в целительнице жизнь, он насильно заливал ей в глотку крепкое пойло, купленное у Евлампия за деньги убиенного Лёшки. В какой-то момент похититель даже начал бояться, что она не доживёт до досмотра, но Аглая пока была в чувствах – хоть и высохла, будто постарев на пятьдесят лет.

– Ты уж будь паинькой, – Антон ласково улыбнулся девушке. – А если не будешь – поверь, я найду способ сделать тебе настолько больно, что ты даже вообразить себе не можешь.

Пленница, выпучив глаза, широко раскрыла рот. Она явно пыталась что-то сказать, но ничего, кроме нечленораздельного мычания, произнести не смогла. По впалым, покрытым серой кожей щекам покатились слёзы.

– А если будешь хорошей девочкой, я выполню твою просьбу. Помнишь, что ты сказала, когда я достал нож из огня? "Лучше убей меня". Думаю, именно этого ты сейчас и хочешь, верно? – Антон нежно провёл пальцем по измождённому лицу. – Обещаю, я сделаю это!

Наконец подошла их очередь. Мужчина подтянул сани к стоящей у ворот страже. Старший, крупный детина с окладистой чёрной бородой, смерил его взглядом.

– Кто такой?

Антон расплылся в улыбке.

– Целитель.

Тот недоверчиво нахмурился.

– Кто? Ты? Что, сука, шутить удумал?

– Нет, уважаемый, – поднял вверх руки черноволосый, успокаивая досмотрщика. – Доченька моя, Аглаюшка, знахарка.

Стражник внимательно поглядел на неподвижно лежащую в санках девушку.

– Она? – протянул он. – Что ж она лечит?

– Да что угодно! Поветрие, заикание… Даже мужские хвори. После неё стоит всё как у юнца, бабу впервые увидавшего! – и, понизив голос, убийца добавил: – Коли тебе понадобится – только скажи. Сделает всё бесплатно, в лучшем виде!

Стражники, стоявшие рядом, захихикали. Старший на мгновение растерялся, но, услышав смешки подчинённых, тут же грубо ответил:

– Мне этого не надо! Моя сила при мне!

Антон пожал плечами.

– Хорошо! Это тебя Владыка благословил! Видать, хороший ты человек!

– Мать её где?

– Погибла. Кабан задрал. Но, к счастью, успела дар свой дочке передать.

– Чем докажешь, что не врёшь?

– Есть у меня подтверждение, – Антон, откинув тряпки, распахнул на груди Аглаи рубаху. На испещрённой ссадинами и синяками коже виднелось родимое пятно в виде добриги. – Вот, уважаемый, гляди. Любой, кто сведущ, знает, что таким знаком самые сильные целители отмечены.

Старший нахмурился.

– Чего она у тебя избитая такая?

– Юродивая она, уважаемый, – развёл руками мужчина. – Иногда спокойна, как обыкновенная девка себя ведёт. А иногда будто гнев в ней просыпается! Начинает вред чинить. Видать, так её сила знахарская переполняет, что не может сдержаться!

– Так она у тебя что, сумасшедшая? – разочарованно протянул стражник. – На людей бросается? Таких тут не надо.

– Нет-нет, что ты! Другим она не вредит! Видишь, привязал её даже, чтоб уберечь от самой себя, – Антон ласково посмотрел на девушку. – Кровинушка моя!

Старший задумался.

– Да ладно тебе, Никитич, пропускай. Не врёт он, – сказал стоящий рядом светловолосый стражник. – Я тем летом жену водил к повитухе в Глухую Заводь. Оксане. Мы её вчера пропустили, помнишь? Так у неё такой же знак был. На животе только. Врачевательница отменная оказалась! Пропускай.