Пройдя треть пути, ильдеры остановились. В этом месте лестница делала крутой поворот, и, чтобы продолжить спуск, носильщикам требовалось развернуть катафалк. Агашка с Ерофеем, шедшие позади, замерли.

– Пимен, Трофим – обходите! Поворачивайте аккуратно! – скомандовал Ерофей, крепче сжав рукоять.

Пимен, перехватив ношу влажными ладонями, принялся разворачивать катафалк, стараясь удержать равновесие.

Ледяной ветер бил в лицо.

Сверху, с пятака за ними следили сотни глаз.

– Хорошо! – подбодрил Ерофей. – Ещё немного!

Манёвр почти удался, когда Пимен сделал шаг – и колено пронзила такая острая боль, что он невольно согнул ногу, стараясь снять с неё нагрузку.

Тело его качнулось.

Стараясь удержать равновесие, он подался в сторону.

– Пимен, стой! – округлив глаза, закричал Трофим.

Но было поздно. Рукоять уже выскользнула из мокрых, скользких ладоней. С пятака донёсся встревоженный ропот. Пимен судорожно попытался перехватить драгоценный груз, но неловким движением лишь дальше оттолкнул его.

Катафалк резко накренился.

Тело Юрия, соскользнув, тяжело упало на ступени и, перевернувшись, с чавкающим звуком покатилось вниз.

Над головами оцепеневших от ужаса носильщиков раздались крики. Люди не верили своим глазам. Такого позора при совершении княжеского ильда ещё не знала история Радонии.

Тело, кувыркаясь, неслось по лестнице, с каждой секундой набирая скорость. Десятки ступеней пролетали под ним. Бирюзовая материя, покрывавшая тело, размоталась, шлейфом следуя за несущимся вниз Юрием. Наконец, почти у самого подножия скалы, там, где узкий спуск делал еще один крутой изгиб, падение остановили массивные перила.

Разогнавшееся, практически обнажённое тело с громким хрустом ударилось о камень, оставив на нём широкий тёмный след. Глиняная посмертная маска, скрывавшая лицо князя, с глухим звуком упала, расколовшись надвое.

Над онемевшей процессией повисла зловещая тишина.

Люди, разинув рты, взирали на произошедшее, не в силах отвести взгляд от изломанного, сгнившего тела своего владыки, который теперь, нагой и в неестественной позе, валялся на ступенях.

Один лишь Тимофей Игоревич не выглядел поражённым. В густой окладистой бороде посадника пряталась лёгкая, едва заметная улыбка.

Первым нарушил молчание Матвей Алексеевич Стегловитый, следовавший сразу за ильдерами.

– Вы что натворили?! – взревел он, обрушиваясь на носильщиков. – Да я вас голыми руками разорву! А ну поднять! Бегом!

Переглянувшись, трое мужчин поспешили вниз, спотыкаясь на ступенях. Оглушённый случившимся, Пимен плёлся позади, опираясь на холодные каменные перила.

Добежав, Трофим и Ерофей подхватили останки правителя и кое-как уложили их обратно. Собрав осколки маски, наспех примяли их и водрузили на прежнее место. Уродливые трещины изуродовали глиняное лицо Юрия.

– Иди сзади! – резко бросил Пимену Ерофей. – Давай, Агашка, хватай вместо него!

Снова взявшись за рукояти, ильдеры продолжили путь.

Вскоре процессия, наконец, спустилась вниз.

У Нижнего пятака – небольшого плоского участка скалы, возвышающегося над водой, – ждал украшенный лентами челн. Он был наполнен смоченными в соке Жар-Дерева поленьями.

Рядом, в нескольких шагах, находилась металлическая жаровня с пылающим в ней красным пламенем. Возле неё, как часовой на посту, застыл юный екзерик в белоснежных одеждах, в свете заката казавшихся розовыми. В руках мальчик сжимал незажжённый факел.

Когда тело князя уложили на дно лодки, все расступились.

На нижний пятак, легко раздвигая толпу широкими плечами, протиснулся Тимофей Игоревич. С брезгливой гримассой он снял осколки глиняной маски с лица князя и передал их юноше.