Стоя вдоль улиц, люди шептались, зажимая носы. Переговариваясь короткими фразами, они пытались объяснить себе и другим замеченные странности. Единого мнения не сложилось, но все разговоры крутились вокруг гнева Владыки, якобы вызванного проступками покойного князя. Будто бы он был окутан зловонием в назидание праведным людям. А его жена, видя, что происходит, просто-напросто отказалась идти на ильд, опасаясь позора.

Под пение хоралов и тревожный шёпот толпы вереница двигалась по улицам посада ровно и степенно. Однако не всем её участникам этот путь давался легко.

Пимен, один из четырёх ильдеров, несущих тело, заметно хромал.

Добравшись перед началом шествия до дружинной избы – большой хаты, где жили стражники, – он внимательно осмотрел колено. Насколько мог понять, перелома не было, но ушиб оказался сильным. Сустав опух и посинел, а вскоре вовсе перестал сгибаться. Наступать на ногу было невыносимо, поэтому Пимен туго стянул её лоскутами ткани, сжав колено настолько крепко, насколько это было возможно. Чувствительность почти пропала, но и боль немного утихла.

Однако этой меры хватило лишь на часть пути.

Уже спустившись с лестницы, ведущей из внутренней крепости в посад, он ощутил, что неприятные ощущения возвращаются. Вскоре повязка ослабла, и наступать на повреждённую ногу снова стало мучительно больно. Пимен старался не подавать вида, но каждый новый шаг приносил всё большие страдания.

Остановить процессию было немыслимо. Потому, несмотря на неодобрительные взгляды других ильдеров, он продолжал шагать, прихрамывая и нарушая плавность движения носильщиков.

Лицо его покрылось испариной, ладони, сжимающие ношу, стали влажными и скользкими. Дыхание сбилось, он пыхтел, со страхом думая о том, что впереди его ждёт самый сложный участок пути.

Прошло немало времени. Небо над Радоградом уже окрасилось в багряные оттенки, когда шествие, наконец, пересекло посад и, двигаясь по Торговой улице, вышло к Бирюзовым воротам.

Небольшая ровная площадка за главными воротами столицы – Бирюзовый пятак – была единственным местом у городских стен, способным вместить значительное количество людей. В остальных местах каменная кладка стен прямо переходила в отвесные скалы острова, образовывая обрыв в десятки саженей высотой.

С Бирюзового пятака можно было спуститься на подъёмных платформах. Однако обычай требовал пронести тело князя по узкой, извилистой лестнице, высеченной прямо в камне. Внизу, на тёмных водах Радони, уже покачивался челн, подготовленный к свершению обряда.

Вечер догорал.

Ещё час – и тьма накроет столицу. По традиции, ильд происходил на закате, когда последние лучи солнца освещали небо. Нужно было спешить.

Екзерики и сопровождающая их стража расступились, пропуская ильдеров вперёд. За ними, плечом к плечу – ширина ступеней не позволяла идти более чем по двое в ряд, – на грубую каменную лестницу вышли бояре.

Сотни зевак собрались на Бирюзовом пятаке, наблюдая за происходящим сверху.

Пимен и Трофим первыми направились вниз. Катафалк с лежащим на нём телом накренился, сильнее давя на плечи. Преодолев несколько ступеней, Пимен задышал тяжело и прерывисто.

– Ты как, нормально? – не поворачивая головы, спросил Трофим. – Держишься?

– Колено болит, – сжав зубы, выдавил тот. – До смерти болит!

Трофим скосил взгляд, поглядев на товарища. Даже в неярком свете заката было видно, как по его лицу, искажённому гримасой боли, ручьями струился пот.

– Держите ровнее! – раздался сзади раздражённый голос Ерофея. – Носилки шатаются!

Пимен не ответил.

С трудом перемещаясь со ступени на ступень, он пытался не думать о боли, но её резкие вспышки в суставе не давали отвлечься.