Мёртвая, лежала на спине, вытаращив глаза с множеством кровавых прожилок, отчего они казались красными как у кролика-альбиноса. Из приоткрытого рта вываливался огромный тёмный язык. Кожа на лице и шее была с багровыми пятнами, а под подбородком была бурая полоса шириной с палец. Сама девица была молода и недурна собой, но посмертная маска отвратительно уродовала, когда-то милую девушку. Учитель приказал Ингвару выйти из комнатушки, разрезал рубаху мёртвой и осмотрел. Хорошо сложенное девичье тело, с плотными грудями и стройными бедрами было сплошь покрыто багровыми пятнами, как на лице. Старец Всеволод прикрыл срам девицы и снова позвал ученика.

– Что думаешь? – спросил учитель, впуская Ингвара в крошечное помещение, в котором они едва умещались вдвоём.

– На теле тоже багровые пятна? Удушение?

– Да. Кто мог это сделать?

– Из всей нечистой силы, душит только Мара, и то редко. Она питается ночными страхами людей, садится на грудь и наслаждается ночными кошмарами. Иногда она так сильно вовлекается в процесс, что случайно душит источник своего удовольствия, слишком сильно сдавливая грудную клетку жертвы. Но это не Мара, здесь явный след от удавки на шее. Это человек! – заключил Ингвар одновременно ощупывая багровый след.

– Готов с тобой согласиться, – ответил учитель, мысленно довольный своим учеником.

 Пошли опрашивать всех, кто жил рядом или общался с покойницей. Оказалось, что в своей убогой клетушке под лестницей, она жила одна практически круглый год, и лишь в самые морозы, когда становилось невмоготу, приходила в общую ложницу.

 На княжьем дворе челядь жила далеко не вольготно. Спали по двадцать – тридцать человек на соломенных тюфяках в больших комнатах, кто на лавках, кто на сундуках, а кто и вовсе на полу. Стало еще интересней, ведь предыдущие жертвы душегуба, по рассказам очевидцев, тоже жили поодиночке.

– Нужны были жертвы без свидетелей? – спросил Ингвар учителя, когда они возвращались обратно, проходя по деревянной галерее, между женским и мужским теремами.

– Вероятно, да, – ответил старец задумчиво.

– То есть убийца охотился не за определенными людьми, а душил тех, вокруг кого нет никого ночью? – удивленным голосом спросил молодой заклинатель.

– Возможно, – ответил учитель, поглаживая роскошную бороду цвета свежей золы, и направляясь с учеником осмотреть мёртвую корову-тёлку.

Скотный двор был огромным. Длинные деревянные коровники и свинарники, тянулись на 100 саженей, источая характерный аромат. Аромат этот сначала впивается острой вонью в нос, потом доходит прямиком до мозга, отчего начинает кружиться голова, к горлу подкатывает тошнотворный комок, а глаза начинают слезиться. Старцу всё было нипочём, а Ингвар невольно сморщился и предпринял попытку дышать не слишком глубоко.

Прошлись по коровнику, животных не было, все были с пастухами на выпасе, лишь в одном из загонов, упав на бок и вытянув копыта, лежала молодая мёртвая тёлка. Огромный и очень красивый, с пушистыми черными ресницами, на них смотрел остекленевший глаз. Старец внимательно изучил говяжью тушу, местами потрогал пальцем.

– Станислав сказал, вы хороните мертвых животных? Где? – своим как всегда спокойным голосом спросил учитель скотника.

– Хороним старче Всеволод Глебович, в лесу неподалёку, по приказу князя, – ответил последний, со страхом и любопытством поглядывая на диковинного кудесника.

– Добро! – молвил седовласый заклинатель и позвал ученика удалиться.

– Ты сможешь проследить тайком за скотником? – спросил он у Ингвара, – Надень холопскую одежду, спрячь волосы, и понаблюдай до захода солнца за местом, куда закопают тушу. Будет что-то необычное, извести меня.