Эдди ещё спит, поэтому я стараюсь не создавать лишнего шума, когда спускаюсь, чтобы насыпать для Джи немного кошачьего корма. А затем выхожу из дома и вдыхаю полной грудью свежий утренний воздух. Есть в нем что-то бодрящее, дающее силы и уверенность. Вечером я не испытываю подобного. В сумерках приходят совершенно другие мысли, тягучие или еле уловимые, они кружатся в голове и совсем не располагают к принятию осознанных решений, но прекрасно подходят для занятий пением. Впрочем, никакие это не занятия. Я просто включаю минусовку, закрываю глаза и что-то напеваю. В такие моменты мне нравится представлять себя на сцене перед публикой, завороженной моим исполнением какой-нибудь баллады Эда Ширана.

Утром я не страдаю подобной фигнёй. Мозг мыслит более четко и рационально. Сейчас я завяжу шнурки кроссовок, затем побегу до Баптистской церкви и поползу обратно, приму душ и впихну в себя чашку творога с ягодами. Ненавижу творог. Но там же много белка, верно? И почему полезная еда такая невкусная? Или наоборот. Читала, что это дело привычки, и со временем можно полюбить даже пудинг из киноа. Однажды мне довелось попробовать его в доме Мерфи. Это было не кисло, не сладко… это было вообще никак.

– Доброе утро, Хрюшка, – раздаётся голос со стороны того самого дома.

Первые несколько метров я шла, разминая плечи и шею. В таком положении и зависаю на соседской подъездной дорожке: пальцы рук на плечах, голова повернута.

– Эйден? – спрашиваю, не меняя позы. – Что ты тут делаешь так рано?

Мерфи слезает с перил, на которых сидел, и направляется ко мне. На нем чёрная толстовка с капюшоном и гавайские шорты, лицо помятое и заспанное, что совсем его не портит.

– Я вдруг понял, что мне тоже нужно заняться бегом. Ты меня вдохновила, – заявляет он, широко зевая.

Я поправляю высокий хвост и, оставив слова соседа без внимания, иду дальше. Через пару секунд Эйден оказывается рядом, а, когда я ускоряю шаг, он делает то же самое.

Что ещё за дела такие?!

Я снова останавливаюсь и сердито смотрю на него.

– Что тебе надо?!

– Ты сама знаешь. Эссе для Уитмена. Напишешь за меня? – его губы расползаются в улыбке, тут же появляются эти ямочки, и я просто зверею.

– Конечно, нет! – рычу на парня и срываюсь с места, забив на разминку.

Через несколько мгновений Мерфи снова оказывается рядом. Около минуты мы бежим в молчании. Я надеюсь на то, что Эйден оставит меня в покое. А вот, на что надеется он, даже представить себе не могу.

– Это комфортный для тебя темп? – интересуется парень. – Может, немного ускоримся?

– Отвали, Мерфи! – отвечаю с раздражением и увеличиваю скорость.

– Кажется, ты встала не с той ноги, Брукс, – для него не составляет труда догнать меня. – Ты не станешь возражать, если я закурю?

– Ты совсем больной?! – раздраженно всхлипываю, ощущая, что мои дыхание и голос никак не придут к компромиссу.

Боковым зрением замечаю, как Эйден роется в кармане толстовки.

– Надеюсь, что нет. Хотя ты права, курение – неплохой способ укоротить себе жизнь, – его дикция кажется странной, и я на мгновение поворачиваюсь к нему.

– Тогда зачем ты куришь? – спрашиваю, заметив сигарету во рту парня.

Я бегу дальше, а Эйден отстаёт. Но затем снова нагоняет.

– Ну… это успокаивает, – говорит он и пыхтит, как грёбаный Уильям Мэйсон*. – Хочешь попробовать?

– Ни за что! – яростно хриплю в ответ и перехожу на шаг.

Потому что бегать в такой компании ни разу не здорово.

– Я бы сам не дал тебе сигарету, – говоря это, Эйден тоже сбавляет скорость.

– Это ещё почему? – я продолжаю идти.

– От курения портится голос, – поясняет парень. – Разве ты не знаешь?