После того, как он прижался губами к ее руке, она опасалась посмотреть ему в глаза. А ведь это невинный жест. Поглаживание по щеке куда более интимно. При этом Эттвуд почти безукоризненно сдержан. Она столько раз давала себе обещание не сравнивать с Бартом! Но все же… Тот почти сразу полез целоваться, а этот — лишь преследует ее взглядом. Во снах, например, Энтони импульсивнее. Наверное, потому что не полностью одет. Елена вспыхнула.

Они просидели в холле бок о бок почти два часа, и за это время едва перекинулись парой слов. Он не сделал ни одной попытки заговорить. Адские демоны… Они с мамой почти приехали. Экипаж ехал медленнее по запруженным улицам…. Она отчаялась разобраться, есть ли у графа интерес к ней, к Елене Валентайн, или она часть какого-то из его планов. Имела ли она право в таком случае принять кольцо.

Девушка мельком, чтобы не заметила мать, посмотрела на безымянный палец. Тонкое колечко из белого металла с крупным бриллиантом. Такие камни в их мире стоили примерно, как три, — нет, как четыре родительских поместья. Потому что попадали сюда только с иномирянами.

Зачем ей такая роскошь? Граф заявил, что для защиты. И уже второй день рассказывал про привязку, которой вроде как и сам не рад, но от которой не спешил отказываться. Елена посмотрела в окно. Уже стемнело. Из-за освещения внутри кабины она видела свое отражение лучше, чем нарядные особняки, мелькавшие мимо. Еще раз пришла к выводу, что лиловый цвет ей совершенно не идет, но мама уперлась — только не розовый.

— Детка, зачем ты опять надела очки? Тебе же достаточно брать их для чтения. Так ты чувствуешь себя увереннее, — мама скорее утверждала, чем спрашивала. — Но Эттвуду, наверное, стоит хотя бы знать, как ты выглядишь без них.

Елена еще вчера заметила, что леди Фелиция умудрилась пропустить мимо ушей заявления обоих мужчин о том, что она не невинна. Этот вопрос мать не поднимала. Почему-то ее не волновало, когда ее вечно пропадающая в библиотеке дочь успела познать мужчину. И какого именно. Она прижалась лбом к холодному стеклу. А вот очки маменьку занимали.

В их маленькой семье никто не выносил скандалы. Скорее всего мамуля откинула эту деталь прочь. Либо не могла поверить, либо не хотела. К тому же Эттвуд успел донести до родителей свою версию, в которой все прилично. Разве что чересчур спонтанно.

Из отражения на нее смотрела бледная девушка со слегка вьющимися темно-русыми волосами. Глаза великоваты, а все остальное… такое обычное. Вот почему демон сразу же прозвал ее Мышкой. И нет надежды спрятаться за городом и спокойно продолжать изучение воробьинообразных. Она как раз заканчивала наиболее подробную классификацию из всех, что ей попадались. Вряд ли рядом с родственниками Эттвуда у нее получится сосредоточиться на изысканиях. Хотя граф настаивал, что там она найдет лучше условия для прогулок и для работы с источниками.

Экипаж затормозил у парадной, подсвеченной десятками огней. Их встречал Эттвуд. Как это необычно. Возница исхитрился сообщить ему об их приближении, или кольцо и, правда, служит передатчиком такой точности?

— Мое почтение, леди. Я заказал столик у окна. Надеюсь, понравится вам обеим. «У Кеттнера» хорошая кухня и лаконичный интерьер. Терпеть не могу показную роскошь, — не переставая говорить, он помог спуститься обеим дамам. — Я рад, что вы приняли приглашение.

Елена волновалась и не удостоила вниманием убранство, о котором Эттвуд был столь высокого мнения. А леди Фелиция этим вечером смотрела только на людей. Она заметила двух кузин одной из своих лучших подруг и задержалась у их столика. Когда граф усадил невесту и сам налил ей лимонад, Елена бросилась в наступление. Еще пару часов, заполненных вежливым молчанием, она не выдержит.