— Зачем нам сопровождать вас в ваше имение? Жених и невеста прекрасно проводят время порознь. В обществе к этому привыкли. В нашем же случае это доставит столько неудобств. Соблюдать приличия, выдергивать маму.

Эттвуд уловил ее настрой и постарался расслабить все мускулы на лице. Он не будет выдавать эмоции этой девочке.

— Я бы не сказал, что леди Фелиция имела возражения. Горячо поддержала — так точнее.

— Что за фарс вы устраиваете, граф? Закрыватесь мамой, как ширмой. Кому вы пытаетесь доказать, что у нас все пристойно до зевоты… Эти леди Осборн и прочие только и ждут какой-нибудь скабрезной новости — что мы ее предоставим, причем в ближайшее время.

— Разве нет? Разве я чего-то не знаю? Мы самые скучные влюбленные в этом городе, — он приблизил лицо так, что Елена наблюдала, как бьется почти невидимая жилка под его нижним веком. Его нос почти касался ее щеки. Она возмущенно втянула воздух.

Несколько десятков пар глаз перестали делать вид, что устремлены в собственные тарелки, и нацелились на них. Однако Елена не собиралась уступать.

— Этой ночью вы так смотрели, будто расстояние между нами вас тяготило. Что вы вот-вот подойдете ближе, сядете на мою кровать, отшвырнете одеяло и…, — леди замолчала, потрясенная тем, что она описывает фантазии, а не сцены, которые имели место хотя бы во сне.

— И… продолжайте же. Возьму на заметку, чего вы от меня ждете. А еще сегодня я держал вас за руку. Как считаете, это вопиющая вольность или все-таки допустимая?

— Вы отвратительный человек! Лицемер. Не в состоянии внятно объяснить свои намерения. Разумеется, я вам не доверяю даже во сне. Сегодня в отеле вы изобразили, что я вам безразлична. Теперь же нырнули носом мне в декольте и пытаетесь проделать дырку.

Эттвуд с трудом отвел взгляд от аккуратных холмиков ее груди, замаскированных лентами и кружевами. Вот когда она так глубоко вдыхает, то гораздо лучше.

— Я не человек, Елена. Я демон, который увлечен вами. И мне крайне сложно удержаться, чтобы не взять вашу руку снова. Вот так, — он развернул ее кисть и запечатал на внутренней стороне запястья еще один горячий поцелуй.

20. Глава 19. Леди Фелиция ходит ферзем

Леди Фелиция с блеском доказала, что, когда хотела, умела быть отличным собеседником. Хотя ее дочь волновалась, что мама позволит себе лишнее — например, пустится отчитывать Эккерсли, пересказывать сплетни или нападать на ее увлечение птицами — ничего подобного не случилось. Даже когда к тушеной под сливочным соусом белой рыбе подали белое же сухое вино.

Елена с тревогой поглядывала на мать. Горячительные напитки развязывали той язык, делая его злее. Однако Фелиция взирала на жениха и невесту с нежнейшим одобрением и расписывала, как хороши за последние пять лет стали дороги из столицы в пригороды. Да и в другие большие города Мидиуса тоже. Она вскользь коснулась увлечения мужа гольфом — ни слова не сказав про то, что он осиротил семью.

И только после второго бокала, провожая взглядом франта, который сопровождал некрасивую и немолодую даму с крючковатым носом, леди как будто спохватилась.

— Не слышали эпиграмму про нашего Барта? Кто-то из гостей Осборнов записал в салонный журнал, и она отправилась путешествовать дальше. Смотрю на носик этой девушки за тридцать пять и прямо вижу его профиль.
И она продекламировала звонким, хорошо поставленным голосом:

Из всех достоинств нос — он Барту господин:

Как ни крутись, а видно, что за птица.

Он говорит, как гусь, а ходит, как павлин.

Но ростовщик догнал, сбежала и девица.

Эттвуд удостоил Елену настолько выразительного взгляда, что та сразу же замотала головой, отрицая свою причастность. Фелиция заметила и тоже вмешалась.