– Прости, Рокки, я просто не знаю, что делать.

Я лизнул её руку, стараясь показать, что она не одна. Иногда даже простое присутствие может быть поддержкой. Я вспомнил, как однажды заблудился в парке и не мог найти Кармен среди сотен запахов и голосов. Тогда я был напуган, но стоило услышать её голос, как страх исчез. Я хотел, чтобы и сейчас она почувствовала себя в безопасности.

Кармен вытерла слёзы, глубоко вздохнула и вдруг решительно направилась к письменному столу. Она открыла ящик, вынула блокнот и начала что-то быстро записывать. Я наблюдал за ней, не понимая, что происходит, но чувствовал: в ней проснулась какая-то новая сила. Она писала, вырывала листки, снова писала – будто пыталась собрать мысли в кучу и найти решение. Я улёгся у её ног, надеясь, что моё спокойствие передастся ей хотя бы немного.

Вечер опустился на город, и я услышал, как где-то вдалеке заиграла музыка. Кармен подняла голову, прислушалась, а потом улыбнулась – устало, но искренне. Она подошла к окну, распахнула его настежь, впуская в комнату прохладный воздух и отголоски уличных разговоров. Я подошёл к ней, встал рядом и посмотрел вниз, на огни фонарей и редкие силуэты прохожих. В этот момент мне показалось, что беда отступила хотя бы на шаг.

Кармен закрыла окно, вернулась в комнату и начала собирать разбросанные бумаги. Она аккуратно складывала их в стопку, иногда задерживаясь на каком-то листе чуть дольше, чем на других. Я видел, как в её движениях появилась осторожная надежда. Она уже не металась по квартире, а действовала спокойно, размеренно, будто приняла то, что случилось, и решила идти дальше.

Я наблюдал за ней, чувствуя, как в доме снова становится уютно. Дон Педро появился в дверях, сел у порога и внимательно посмотрел на нас. Я поймал его взгляд и вдруг понял: даже он переживает за Кармен, пусть и скрывает это под маской равнодушия. Коты умеют быть независимыми, но в трудную минуту они всегда рядом.

Кармен закончила убирать бумаги, села на диван и позвала меня к себе. Я прыгнул рядом, устроился поудобнее, а она обняла меня за шею и тихо сказала:

– Спасибо, что ты есть, Рокки.

Я знал, что ничего не изменилось: документы не нашлись, проблема не решилась, но теперь в доме снова было тепло. Я почувствовал, как она расслабилась, и понял: иногда главное – просто быть рядом, ждать и верить, что всё наладится.

Ночь прошла спокойно. Я дремал у кровати Кармен, прислушиваясь к её дыханию, и время от времени открывал глаза, чтобы убедиться: она спит спокойно. Дон Педро устроился на подоконнике, уткнувшись носом в хвост. За окном мерцали огни, где-то вдалеке лаяла собака, а я думал о том, что завтра будет новый день, и, может быть, он принесёт решение, которого мы так ждём.

Когда город окончательно погрузился в вечернюю прохладу, а за окнами начали загораться первые фонари, я почувствовал, как усталость накрывает меня тяжёлым одеялом. Но спать не хотелось. Я лежал у ног Кармен, чувствуя её дыхание, и думал о том, как странно устроена жизнь: ещё утром всё было привычно и спокойно, а теперь в доме поселилась тревога, и даже запахи стали другими – резкими, нервными, будто кто-то разбросал по полу горсть перца. Кармен почти не разговаривала, только иногда вздыхала и машинально гладила меня по голове. Я понимал, что ей тяжело, и старался не мешать, хотя душа рвалась что-то сделать, чтобы вернуть ей улыбку.

Дон Педро вёл себя необычно тихо. Обычно он устраивал вечерние обходы, проверял все свои укромные уголки, а сегодня сидел у окна, уставившись в темноту. Мне казалось, что даже он чувствует перемены в доме. Я наблюдал за ним, пытаясь понять, не скрывает ли он чего-то важного, но кот был спокоен, как статуя. Иногда он переводил взгляд на меня, и в его глазах читалось что-то похожее на сочувствие, хотя он никогда бы в этом не признался.