На полминуты прерываю сканирование. Хочется отдышаться, но воздух тут такой спертый… И я, кажется, знаю, откуда именно его сперли.

Поэт догадывается чуть приоткрыть форточку. С улицы тут же радостно влетает стая снежинок, кружится по комнате и опускается на лицо спящему парню – его кровать точно под окном. К счастью, тот лежит смирно, не шелохнется. Все, можно продолжать.

Выше я тоже не обнаруживаю никакого криминала кроме разве небольшого шрама возле ключицы.

Это началось, когда я добралась до головы.

Точнее, до лба.

Расслабившись – мол, Паша подняла ложную тревогу, и все с парнем нормально – я просто для порядка решила проверить область третьего глаза.

И вот тут-то на меня и посыпалось.

Из точки, которую индусы называют «бинди», торчало нечто черное, похожее на маленькую щепку, занозу. Едва я коснулась «занозы» ментальным продолжением указательного пальца, как она незамедлительно начала расти, выползать изо лба наружу, увеличиваясь в размерах, и я с ужасом поняла: никакая это не щепка. Это перо! Большое черное перо большой черной птицы. Которая вылетела из головы парня, словно потревоженная клуша из гнезда, и ринулась на меня.

Парень дико закричал.

Я заорала с ним в унисон.

Как в замедленной съемке видела: птица – ворона? галка? – бросается на меня в атаку. Подняла руки, намереваясь закрыться от страшной пернатой хищницы. Поняла – бесполезно.

Защиту-то не поставила.

Что за гадость вылезла из парня и готовится поразить меня, я не имела ни малейшего понятия. Никогда ни с чем подобным не встречалась, слава сияющему Хорсу.

Я смотрела в черные пустые глаза твари, жуткие черные дыры, и внутренне цепенела. Нет, в них не было ни холода, ни жажды, ни голода. Зато было нечто потустороннее, от которого веяло безразличием и неотвратимостью… смерти?

Клюв был нацелен в мой лоб.

Эй, хотела сказать я, мы с тобой одной крови… Ну ладно, не крови. Но ведь я тоже Птица!

Ей, впрочем, это было совершенно безразлично.

Не долетев до моего лба каких-нибудь пару сантиметров, она врезалась во мгновенно возникшую на ее пути голубую полупрозрачную сферу.

– Поэт, – прошептала я. – Поэт, ты моя прелесть.

– Я не мог дать тебе погибнуть просто так, – ответил моя прелесть.

– А мне? – пискнула Мышь, прижимаясь к моему боку с другой стороны.

– И тебе, конечно.

Она благодарно вздохнула.

Так мы и стояли, притиснувшись друг к другу, и наблюдали, как из головы парня, который вопил не замолкая, лезли все новые птицы, а потом пытались добраться до нас, атакуя раз за разом защитную сферу.

– Что будем делать? – просила Мышь.

– И вообще, что это за дьявольщина? – пробормотала я.

– Давайте попробуем сердечной чакрой.

Я знала этот прием только теоретически. Зеленым цветом анахаты можно гармонизировать любое пространство, уничтожить ментальную грязь и побороть довольно много заболеваний.

Единственное но – данной практикой мы почти не владели.

Поднапрягшись, я сумела-таки соорудить в области груди небольшой зеленый шарик и запустить его в особо надоедливую тварюгу. Та успешно увернулась, и заряд полетел прямо в лоб парню, отчего последний наконец-то заткнулся. Черные птицы, кажется, в его голове закончились, и я не без удовлетворения увидела чистый и пригодный к работе третий глаз.

– Я так не смогу, – с завистью сказала Мышь.

Можно подумать, я могу!

К счастью, кто-то догадался сбегать в преподавательский корпус общежитского городка.

Дверь распахнулась, и в проеме возникла зловещая темная фигура, которая издала горловой звук и нараспев прочитала заклинание на странном неизвестном языке. Птицы, как подкошенные, попадали на загаженный пол.