– Алик, они умерли, чтобы ты жил. Два шанса против одного, что ты был бы на месте брата или сестры. Но ты вытянул счастливый билет. Ты везунчик от рождения. Ты не можешь проиграть. И ради меня, ради брата с сестрой, ты должен победить на Конкурсе. Это не так сложно, ведь каждый раз кто-то выигрывает, правда, Алик?

Она прижала его к себе, он молча кивнул.

– Тогда ужинать, ужинать… Всё уже на столе, простынет…

До Конкурса оставалось ещё два с половиной года.

***

С Ритой случилось что-то неладное. Она всё также нравилась Алику, была такой же очаровательной, общительной, жизнерадостной. Но она стала быстро уставать. Стала задыхаться уже тогда, когда Алик ещё даже не начинал чувствовать признаков усталости. Алик попытался было идти в том темпе, который Рита могла выдержать, но тут же получил нагоняй сначала от тренера, потом от мамы. Тогда он побежал вперёд, делая свою обычную дневную норму.

Со временем Алик понял, что Рита медленно толстеет. Что-то с обменом веществ, кажется, так говорила мама. Последние дни их родители только и делали, что обсуждали, чем кормить Риту, чтобы привести её в нормальное физическое состояние.

Как-то раз, пробегая очередной круг, Алик заметил, что мама разговаривает с Ритиным папой, и они как-то брезгливо смотрят в сторону Риты, как та неумело, словно в первый раз пытается перелезть через лестницу. Вдруг она зацепилась ногой за перекладину и упала вперёд, в намешанную десятками ног грязь, кроссовок соскочил с её ноги и отлетел в сторону. Бежавший за ней кучерявый мальчик в коротеньких красных шортиках даже не подумал остановиться. «В сторону, в сторону!» – крикнул он азартно, надвигаясь на Риту так быстро, что ей пришлось откатиться по земле с дороги, вывозившись уже целиком. В её глазах стояли слёзы, Алик видел, что она едва сдерживается, чтобы не разрыдаться. Отсутствие кроссовка на одной ноге придавало ее виду какую-то окончательную беспомощность.

Не обращая внимания на крики тренера и мамы, Алик сошёл с дистанции, подобрал Ритин кроссовок и подал ей («Как в «Золушке», – подумалось ему). Рита благодарно улыбнулась и взяла Алика за руку, чтобы тот помог ей подняться. Обулась. Они стояли вдвоём в стороне от общей суматохи, откуда-то издалека доносились голоса, некоторые из которых подгоняли их, некоторые ругали, иные грубо насмехались. Но Алику было всё равно. В его руке была рука Риты, и они никуда не бежали. Возможно, это была самая счастливая минута за всю прожитую им жизнь, когда он приоткрыл окно в нерасчерченный на часы и километры мир, монолитный мир, представляющий собой единое неделимое целое и который невозможно понять частями.

Мама снова ничего не говорила почти всю дорогу. И снова Алику казалось, что она не сердится, а просто думает о чем-то. Уже около дома, припарковывая машину, мама негромко, но жёстко сказала ему:

– Не стоит тебе больше водиться с Ритой.

Услышав возглас возражения, она подавила его холодной интонацией, продолжая:

– Рита заболела. Она, очевидно, не сможет участвовать в Конкурсе. Это может быть заразно. Ты же не хочешь не дойти до Конкурса из-за какой-то глупости? Ты ведь помнишь о невинных младенцах, принесённых в жертву? Уж будь добр, держи перед ними ответ, – Мама раскурила сигарету (когда она пристрастилась к табаку? Ритин папа приучил?) и, обернувшись к нему на заднее сидение, посмотрела прямо в глаза. – Мёртвые не прощают слабостей.

После этого случая Рита и её папа перестали бывать на площадке. А ещё через пару месяцев Алик снова увидел Риту. Она находилась по другую сторону решётки. Её было трудно узнать, настолько она располнела. Шеи практически не было, ножки и ручки казались коротенькими из-за несоответствия длины и толщины. Рита была какая-то неухоженная и грязная.