Лорд Равенскар вразвалку двинулся к Даппе. Титул спрыгнул с балки и принялся утираться вышитым кружевным платком. После того как Роджер сделал несколько шагов, Титул, втянув голову в плечи, двинулся следом.

– Доктор Уотерхауз, мистер Даппа, – важно проговорил Роджер. – Я чрезвычайно счастлив снова вас лицезреть.

– Взаимно, – коротко отвечал Даниель, поскольку Даппа временно утратил дар речи.

Остальные члены клуба неуверенно возвращались к прерванным разговорам.

– Надеюсь, вы не сочтёте неучтивостью, если я не стану искать у вас в голове, как милорд Регби сейчас искал в моих волосах.

– Это даже не мои волосы, Роджер.

– Позвольте представить вам, Даппа, и заново представить вам, Даниель, милорда Уолтера Релея Уотерхауза Уима, виконта Регби, ректора Сканка, члена парламента и Королевского общества.

– Здравствуйте, дядя Даниель! – воскликнул Титул, внезапно выпрямляясь. – Как остроумно было нарядить его в костюм! Это вы придумали?

Даппа покосился на Даниеля.

– Я забыл упомянуть, что он мой двоюродный внучатый племянник или что-то в таком роде, – пояснил Даниель, прикрывая рот рукой.

– С кем вы говорите, дядя? – полюбопытствовал Титул, глядя сквозь Даппу, затем, пожав плечами, задал свой следующий вопрос: – Как вы думаете, моё представление подействовало? Я столько всего прочёл, пока к нему готовился.

– Не знаю, Уолли. – Даниель взглянул на Даппу, который так и застыл со скошенными глазами. – Даппа, поняли ли вы из увиденного, что милорд Регби – обезьяна из стаи маркиза Равенскара и полностью признаёт его доминирующую роль?

– С кем вы говорите? – повторил Титул и продолжил озабоченно: – Я всё ещё волнуюсь. Может быть, мне надо было шкуру одеть?

– Надеть! – поправил Даппа.

Титул несколько мгновений молчал, раскрыв рот. Роджер и Даниель безмолвно умирали со смеху. Затем Титул поднял руку, наставил палец на Даппу, словно пистолетное дуло, и повернулся к Даниелю. Рот он так и не закрыл.

– Чего вы не знаете, дорогой племянник, – сказал Даниель, – так это что Даппу в очень юном возрасте взяли себе пираты вместо обезьянки. Будучи представителями самых разных народов, они для забавы научили его бегло говорить на двадцати пяти языках.

– На двадцати пяти! – воскликнул Титул.

– Да. Включая лучший английский, чем у вас, как вы только что слышали.

– Но… на самом деле он ни одного из них не понимает, – проговорил Титул.

– Разумеется. Как попугай, который выкрикивает человеческие слова, чтобы заслужить печенье, – подтвердил Даниель и тут же выкрикнул не вполне человеческое слово, поскольку Даппа под столом пнул его ногой в щиколотку.

– Поразительно! Вам надо показывать его публике!

– А что я, по-вашему, сейчас делаю?

– Какая вчера была погода? – спросил Титул у Даппы по-французски.

– Утро выдалось сырым и пасмурным, – отвечал Даппа. – К полудню немного прояснилось, но, увы, к вечеру небо снова затянули тучи. Только укладываясь спать, я заметил в просветах между облаков первые звёздочки. Не угостите ли печеньем?

– Ну надо же! Пират-француз, научивший его этому трюку, наверняка был человек образованный! – восхитился Титул. Лицо у него стало такое, будто он задумался. Даниель за свои почти семьдесят лет научился не ждать много от людей, делающих такое лицо, поскольку мышление – процесс, который должен происходить непрерывно. – Казалось бы, нет смысла вести разговор с человеком, не понимающим собственных слов. Однако он описал вчерашнюю погоду лучше, чем это удалось бы мне! Наверное, я даже использую его слова в завтрашней статье! – Снова задумчивый вид. – Если он способен описать другие свои впечатления – например, тет-а-тет с герцогиней – так же чётко, моё интервью заметно упростится! Я-то думал, что мы будем говорить на языке жестов и фырканья! – И Титул похлопал по записной книжке в заднем кармане панталон.