Поэтому, не дожидаясь окончания уроков, я позвала Лулу поговорить.

– Вы хотите ограбить моих родителей, не так ли? Не пугайся так, я не говорю, что… Не говорю, что осуждаю или типа того…

Глаза Лу расширились, брови поползли вверх, а рот чуть приоткрылся. Эти эмоции я была склонна расценивать как радостное удивление.

– Ты что, ты… Не считаешь меня ужасной преступницей, как делает твой брат?

– Нет, – смутившись, ответила я. – И Айвен не считает на самом деле. Он просто немного… вспыльчивый. И очень честный.

– И очень милый, – выпалила Лу, и страх отразился в её глазах. – Это не то, что я собиралась сейчас говорить.

– Я понимаю, – почему-то стало так легко, что захотелось смеяться. Я позволила себе только скромную улыбку. – Точнее сказать, ты не первая от кого я это слышу. Он тебе нравится?

– Мы вообще не о том говорили, – щёки девочки покраснели, и она отвела взгляд. – Да, Роб хотел подготовить тебя…

– Звучит мерзко, – ляпнула я.

– Я уверена, что это не то, что ты собиралась сейчас говорить.

Смех пробрал неожиданно и не к месту. К концу перемены мы так ни о чём толком и не поговорили. Лу опомнилась только со звонком и, пообещав поговорить вечером, побежала на английский.

Последовав её примеру, я отправилась на урок. Снова увидела за партой Шрама и снова подсела к нему.

– Какие люди, – усмехнулся парень.

– Да ладно тебе, я всегда здесь сижу, – я в шутку пихнула его локтем, а он заливисто рассмеялся.

Если с Тео мы постоянно болтали на уроках, то со Шрамом приходилось молчать. Он всегда был сосредоточен на том, что делает. В детстве у него была дислексия. В приютах редко беспокоятся из-за этого, поэтому полностью вылечить мальчика не удалось, и теперь Шраму приходилось направлять всё своё внимание и все свои силы на учёбу, чтобы не отставать от других. Тем не менее, он поступил в Каллидиус с высшим баллом. Шраму было тяжелее всех нас, но он говорил, что все старания, вложенные в обучение в таком месте, того стояли.

Прошло десять минут, двадцать, тридцать… А наш учитель так и не появился.

– Опять, – сказала я. – Сначала мистер Фишер, теперь мистер Грир…

– Видимо, мужской преподавательский состав нашёл себе занятия поинтереснее, чем наши уроки, – послышался голос Кэт.

Мы синхронно обернулись и увидели в дверях группу студентов, чей учитель английского тоже был мужчиной. Миссис Картер велела всем рассесться, но, так как свободных мест не хватало, многие остались стоять вдоль стен. Помощник и – по совместительству – жена директора, стараясь перекричать возбуждённую толпу, вещала что-то.

– …и я прошу вас вести себя как образованные взрослые люди, – донёсся до меня её голос.

Некоторые всё ещё делали вид, что внимательно наблюдают за миссис Картер, хотя на самом деле перешёптывались, не глядя друг на друга. Осознав, что никто её не слушает, женщина махнула рукой и покинула класс.

– Что ты думаешь об этом всём? Ну, Лу и остальные… – отведя меня в сторонку, спросила Кэт.

– Не знаю.

На самом деле, я просто не знала, как выразить словами то, что думала.

Я не осуждала, но и не одобряла. Я не собиралась воровать у родителей, но и не отталкивала эту мысль.

– Я долго думала, – Кэт вздохнула. – Моя мать недавно вышла замуж. У них всё так прекрасно, у них большой дом и собака. В то время, как она строила личную жизнь, я сбегала от опекунов, сбегала из приютов, шаталась по улицам, связывалась с неприятными личностями, – она поморщилась. – Так что будь у меня возможность хоть как-то это компенсировать, я бы это сделала.

Такие же мысли посещали и меня. Компенсировать. Почему нет?

***

Это продолжалось несколько дней. Всё вокруг толкало на авантюру. Я не понимала, что правильно, а что нет. И мысли о родителях занимали всё моё время.