– Взяла машинку, называется… – пробормотала Жанна вслух посиневшими от холода губами.

Успокаивало только одно: это последний экзамен в сессии, через пару часов она его сдаст и уедет на всё лето домой. Алиску, может, совсем не увидит сегодня, потому что сдавать будет последней и все уже разойдутся. Ну а до осени она обязательно что-нибудь придумает.

– Ну, попрошу у неё прощения за то, что всё выдумала, в конце концов, – попыталась успокоить себя Жанна, и ей сразу стало как-то совсем легко.

Она быстро собралась и вскоре уже подходила уверенной походкой к назначенной аудитории. Окна в коридоре были открыты, и летнее солнце заглядывало в каждый его уголок. У дверей аудитории крутилась парочка одногруппников, и, улучив момент, когда оттуда вышел их староста Пашка, она прошмыгнула внутрь.

– Здравствуйте, Андрей Анатольевич! – вкрадчиво и негромко проговорила Жанна. – Можно?

– Да, проходите, Мезенцева.

Андрей Анатольевич как-то строго, как ей показалось, посмотрел на Жанну из-под своих очков в золотистой оправе и указал ладонью на оставшуюся у края стола совсем маленькую кучку билетов.

Страх в её глазах кричал только об одном: он знает всё, о чём она наболтала вчера Алиске!

– Что вы на меня так смотрите? Берите билет, готовьтесь.

Жанна взяла тот, что лежал сверху, и негромко назвала его номер:

– Двенадцатый.

– Ну, готовьтесь, – повторил Андрей Анатольевич и обвёл рукой почти пустую аудиторию.

Жанна ушла за самый дальний стол и, прочитав вопрос – «Философское учение Аристотеля», – выпалила вслух:

– О господи, Аристотель!

Подняв глаза, она поняла, что её слова прозвучали слишком громко и не к месту. Андрей Анатольевич, не отводя от Жанны взгляда, слегка повернул голову и поднял брови. Его взгляд выражал лёгкое недоумение и искренний интерес.

– Что, ранее уже встречались? – с ироничной улыбкой спросил он.

– Ой, нет, извините, это я так, подумала о своём просто, – залепетала Жанка, чувствуя на щеках предательский румянец.

В аудитории стало тихо, но доносящиеся через открытое окно голоса с улицы никак не давали сосредоточиться, и Жанна, прикрыв ладонями уши, старательно пыталась вспомнить все нюансы философского наследия знаменитого грека. Со стороны могло показаться, что совершенно измотанная бессонной ночью студентка, сама того не замечая, просто заснула, подперев голову руками. Именно такое предположение сделал Андрей Анатольевич, наблюдая за девушкой, особенно когда к летним ароматам свежей зелени и цветов стал примешиваться слабый, но всё же явственный похмельный дух с оттенками сельдерея, придававший экзамену некоторый фривольный оттенок.

Однако преподаватель ошибся, Жанна вовсе не спала, а старательно вспоминала труды Аристотеля, и время летело в десять раз быстрее, чем ей могло казаться. Она знала почти весь вопрос, а потому слова Андрея Анатольевича: «Ну что, Мезенцева, пора отвечать», – ничуть её не смутили, и она, сделав несколько грациозных шагов, уверенно присела на стульчик рядом со столом преподавателя.

Жанна начала отвечать несколько напряжённо, сложив ладошки лодочкой на плотно сжатых коленях, однако по мере того, как она изливала самые благородные фразы, которыми только могла охарактеризовать учение великого Аристотеля, её голос звучал всё увереннее, а в интонации появились эмоции. Она даже стала нравиться самой себе в своём красноречии, а лёгкое шёлковое платье, облегающее её изящную фигуру, представлялось ей воздушной накидкой богини Афродиты, только что вышедшей из пенных волн. Андрей Анатольевич слушал её внимательно, и Жанну охватило радостное чувство оттого, что она смотрит ему в глаза не отрываясь и видит в них что-то понимающее, доброе и почти родное. Вот уже и её тонкие, изящные пальцы стали вносить дополнительные штрихи в картину древнего мира жестами виртуозного дирижёра перед затаившей дыхание публикой.