– Ты бы присела? – предлагаю я ближе к вечеру. – Могу тебе вслух почитать, раз ты неграмотная.

Она фыркнула, но села. Ногами в волны. Запустила когти в мокрый песок, запрокинула лицо к грозовым небесам.

– Море холодное, – предостерегаю я, отмывая руки, – а из лекарств только мох.

– Я не мёрзну, – успокаивает гостья, прикрыв глаза, – и это не море, а океан.

– Какая разница? – спрашиваю я, обтирая ладони о край рубахи. – Ты что, за этим океаном живёшь?

– Нельзя жить за океаном, – улыбается она, – океан – это шар. Ты хотя бы это знаешь? Весь наш мир – океан. И в нём таких островов, как звёзд на небе.

– Весьма полезные сведения, – признаю я, подворачивая разодранную по шву штанину, – я-то думал, мир побольше! Если считать со звёздами. А если считать, как есть, так мир вон от той скалы и вон до этой. Туда луч маяка доходит. А дальше лес и конец мира.

Она поглядела с удивлением.

– Что ты сердишься?

Я на неё тоже глянул. С удивлением.

– А с какого же перепугу, – спрашиваю, – мне радоваться? И какое мне дело, что там в темноте: острова или звёзды? До тебя тут прошлым событием была война, тем всё и кончилось.

– Я знаю, – выговаривает она глухо, – это же была война ста островов!

Видимо, я должен поразиться. Но я и свои берега плохо знаю: что тут, где. И сколько народу полегло. Поэтому мне сложно оценить размеры события. Я могу только сокрушаться:

– Отчего же ты выбрала этот остров, а не другой из ста?

Она моргает. Впервые за час.

– Я не выбирала. Мы стаей охотились на соседних островах, но они почти пустые. Промешкались там до утра, а как стали возвращаться, поднялась буря.

– Буря улеглась, почему назад не вернёшься? Или тебя тут Связь держит?

– Ну и Связь, – отвечает она осторожно, – и лететь неблизко. Боязно. Как я дорогу найду? У нас маяков нет, сплошь туман и утёсы.

– Уютное пристанище.

– Незаметное, – поясняет гостья, – и пещер много. Есть, где устроиться.

– А! Вы как летучие мыши гнездитесь!

Щурится, не понимает. Летучую мышь не видела! Ну да, много ли увидишь, на голой скале? Но чтобы мышей не было… Небось, сами же всех и сожрали.

– Нет, – определяется она, чуть подумав, – не как мыши. У нас большие пещеры. И вещи есть, и книги. Но на других языках. Кое-что своё, но больше с окрестных берегов. Люди нас не любят, вот мы и прячемся.

– Я бы о таком доме не жалел.

Разве что о книгах.

– Как будто здесь лучше! – оскорбляется она. – Странные вы, волшебники! Я бы на твоём месте с ума сошла.

– Возможно, я сошёл.

Она молчит, словно всерьёз над этим размышляет. А потом говорит тихо:

– Ты мне почитать обещал. Ну?

Обещал. Чтобы не встречаться с ней взглядом. А так вряд ли ей будет интересно. На этих страницах то ли правда, то ли сказки – не всегда отличишь. Всё про хрустальные корабли да про драконов. Но, к сожалению, я каждую историю наизусть знаю. Глаза со строчек соскальзывают и опять к этой летучей мыши устремляются. Говорю и на неё смотрю. Она слушала-слушала, а потом расхохоталась.

– Ой, не могу, – всхлипывает, – кошмар какой-то! – и опять хохочет. – Хватит, пошли отсюда! И ты замёрз, и солнце садится.

Я глаза потёр – и впрямь! Буквы совсем теряются в полумраке. И лес начал оживать. Он когда оживает, даже деревья шумят иначе. Словно перекликаются. И птицы по-другому кричат. Словно умирают. Пора возвращаться на маяк. Вдвоём так вдвоём. Лучше одна нечисть, чем свора.

– Ты, в самом деле, будешь на сундуке жить? – спрашиваю я, заперев дверь. – Если останешься, ложись на кровати. Сейчас найду, что постелить.

– Мне и в сундуке удобно, – отвечает из темноты шелестящий голос, – А что ты такой добрый?