Вряд ли, но хорошо, что она притихла. На сундук вскарабкалась и косы расчёсывает. А глаза прожорливые.

– Давно ты здесь? – спрашивает.

– С рождения, – я ищу, во что упереть взор, и выбираю лесную даль за окном.

– Это сколько?

– А нужна точная цифра?

Не то чтобы я тут календари рисовал! Но она так посмотрела, что поневоле ощутишь себя недоумком.

– Пусть будет восемнадцать, – решаю я.

– Лет?

– Ну да.

– Ну мало ли!

Как-то не захотелось её в ответ расспрашивать. Скажет – две тысячи, мне что тогда, полегчает?

– А звать тебя как?

– Раньше звали Ильмом, – припоминаю я, разглядывая волны в другом окне.

– А теперь? – удивляется она.

– Теперь звать некому.

Усмехнулась – словно бритва блеснула.

– Ты долго будешь там стоять, Ильм? Как дальше устроимся?

– Как-нибудь, – я, наконец, решаюсь на неё посмотреть, – полы, что ли, помой, когда причешешься. Раз ты теперь за хозяйку. А я схожу на берег, проверю сети. Примерно так и заживём.

– Можно и так, – соглашается она, немного поразмыслив, – только я рыбу не ем. Даже сырую.

Отлично, мне больше достанется.

– Для тебя нормальная еда, как отрава? – спрашиваю я, ища, во что переодеться.

Собирался вот штаны починить, так и не собрался.

– Смотря что считать едой, – рассуждает гостья, мечтательно облизнувшись, – не отрава, но всё равно что землю жевать. Разве что вырвет. Желаешь удостовериться?

– Не особенно, – признаюсь я, заматывая в сухую рубашку Перо и книги. – Лучше принесу ракушек.

– На что они мне? – недоумевает гостья.

– Бусы сделаешь.

В самом деле, не вечно же тут сидеть, если она не уходит? Раз кровожадная нечисть, так непременно воровка? В итоге я выбираюсь за рыбой. Или топиться – какое настроение будет. Самое нужное я забрал с собой, потому что закралась мысль вовсе не возвращаться. Но как без меня корабли?

Пока я сети вытягивал, пока улов выпутывал, тоски и беспокойства не ощущал. Наоборот, полегчало оттого, что не было видно эту напасть. Ну а что, плакать теперь, что ли? Не может вся жизнь быть праздником! Эта кровопийца и прикончить меня могла. Ведь не прикончила? Еды не просит, что тоже кстати. А утонула бы сегодня – какая с этого радость? Ей уж точно никакой. Про себя я ещё не решил, есть ли чему радоваться. Пока только руки стали дрожать чуть меньше. На миг даже подумалось – вдруг, ничего и не было? Такая тишина стояла, так спокойно плескалась вода, что даже удивительно.

Нет, заявилась.

Подоткнула юбку, уселась рядом, уставилась пасмурными глазами в сизую даль.

– Для чего столько рыбы? – удивляется.

– Засушу. Или засолю. Правда, соли мало.

– Помочь тебе?

– Зачем?

Она дёрнула плечом:

– Так. А вдруг стерпится? Связь – это либо судьба, либо проклятие. Я пока не могу определиться.

Что уж тут определять! Ладно, дал ей рыбину и складной ножик.

– Полегчало? – уточняю. – Сначала так, потом так… А, хотя когтями тоже можно. Нормально, да. Пойду… Мох поищу.

– А мох для чего? – оборачивается гостья.

– Заместо соли, – отвечаю я, споткнувшись, – ты себе кровь без соли представляешь? Невкусно же!

– Я её стараюсь не представлять, – вздрагивает она, – ты иди лучше.

Ну, сходил туда-сюда. До дальних камней. Заодно одежду сменил. Теплее стало, веселее нет. И разговор иссяк. Так и промолчали весь день. То с уловом возились, то я сети чинил. А судьба эта либо вплотную подступит, либо отодвинется шагов на двадцать. Но совсем не уходит.

– В чём смысл? – силюсь я дознаться.

Она стоит и косу теребит – заплетёт волосы и опять распускает.

– Привыкаю, – объясняет, – я раньше не пробовала долго с людьми находиться и не есть их.

Я тоже к людям не привык. Но лучше бы всё же люди.