– Уходите, – прошептала она, её голос был слабым, но твёрдым. Она подняла нож, готовая ударить, но они не двигались ближе. Женщина шагнула вперёд, её рука поднялась, указывая на север, туда, где лежал Ланкаир. Элизабет замерла, её взгляд метнулся к её лицу – мёртвому, но с тенью чего-то живого, что смотрело на неё с пустой мольбой.

Мгновение растянулось, и затем они отступили, их фигуры растворились в тенях леса, оставив за собой только эхо хрипов, что затихло в ветре. Элизабет опустила нож, её руки дрожали, а в голове крутилось имя, что они произнесли. Это был не просто вирус. Это был Грааль, его зов, что проникал даже в мёртвых, направляя её к себе. Она поднялась, её решимость стала острее, как лезвие, что она держала.

Река появилась на третий день – широкая, с бурлящими водами, что несли в себе грязь и обломки деревьев. Её берега были крутыми, поросшими мхом и камышом, что шуршал под ветром, издавая звук, похожий на шёпот. Элизабет спустилась к воде, её ботинки скользили по глине, и остановилась, глядя на мост, что виднелся вдали. Он был старым, каменным, с проломами в арках, где река прогрызла себе путь, но всё ещё стоял, как страж, что ждал её прихода. Она двинулась к нему, её ноги дрожали от усталости, но внутри неё горел огонь – тот же, что вёл её из Лондона, что заставлял её идти, несмотря на боль и страх.

Мост был испытанием. Его камни крошились под её весом, и каждый шаг был риском – она цеплялась за перила, что трещали и ломались, оставляя в её руках ржавые осколки. Вода внизу ревела, её чёрные волны бились о камни, и Элизабет чувствовала, как холод поднимался к ней, проникая через куртку, через кожу, до самого сердца. На середине моста она поскользнулась, её колено ударилось о камень, и она едва удержалась, её пальцы вцепились в трещину, а рюкзак потянул её вниз. Она замерла, её дыхание было громким, заглушая рёв реки, и в этот момент услышала голос – слабый, далёкий, но знакомый: "Элизабет, ты нужна мне." Это был Грааль, его зов, что звучал в её снах, и он дал ей силы подняться.

За рекой лес стал гуще, его деревья смыкались над головой, создавая туннель из ветвей, что закрывали небо. Туман поднимался от земли, синий и густой, как дыхание чего-то древнего, что жило в этих тенях. Элизабет шла, её фонарь мигнул и погас, оставив её в полумраке, где синий свет тумана стал её проводником. Она чувствовала, как лес наблюдал за ней – не глазами, а чем-то большим, что дышало в его глубинах. Звуки заражённых стихли, но их место занял новый гул – низкий, ритмичный, что отдавался в её костях, как пульс Ланкаира, что был уже близко.

Холмы появились внезапно, их склоны поднимались из тумана, покрытые мхом и камнями, что блестели влагой. Элизабет поднялась на один из них, её руки цеплялись за корни, что выпирали из земли, и остановилась, глядя вниз. Ланкаир лежал перед ней – город теней, его руины были поглощены лесом, башни накренились, а улицы заросли плющом. Синий туман клубился над ним, как покров, что скрывал его тайны, и гул стал громче, зовя её к себе.

Она спустилась, её ноги дрожали, но глаза горели решимостью. Путь был тяжёлым, он забрал её силы, её надежду, но не её волю. Ланкаир ждал, и с ним – Грааль, чей зов стал её судьбой.

Ланкаир встретил Элизабет тишиной, такой густой, что она казалась осязаемой, словно воздух здесь был соткан из веков забвения. Город лежал в низине, окружённый лесом, чьи деревья тянули к небу кривые ветви, будто когти, застывшие в мольбе. Их листва, тёмно-зелёная, почти чёрная, шевелилась под слабым ветром, издавая шорох, похожий на шёпот тысяч голосов – слабый, но настойчивый, как эхо давно забытых молитв. Над руинами висел туман – не белый, как в обычных лесах, а с едва уловимым синим оттенком, словно дыхание чего-то древнего, что всё ещё жило в этих камнях. Элизабет стояла на краю холма, глядя вниз, её дыхание было прерывистым от усталости, но глаза горели предвкушением, что пересиливало боль в ногах и холод, что пробирал её до костей.