Рипс-рипс, путe–шественник!
За шесть часов от этого куайхожэнь я узнал, что:
1. Любимое блюдо якутов – оленина в вороньем соку (из живой вороны среднего размера выжимается сок, в который кладут оленью вырезку, немного морской соли, ягеля, и все тушится в котле до плюс-директа. Пробируем через 7 месяцев?).
2. Любимая секс-поза якутов – на четырех точках опоры.
3. Любимый сенсор-фильм – «Сон в красном тереме» (с Фэй Та, помнишь ее фиолетовый халат и запах, когда она входит с улиткой на руке и ворохом мокрых кувшинок?)…
– Весьма характерный образец так называемой современной остросюжетной прозы одного из признанных нашим обществом писателей! Вчера мы изъяли его книгу у одного из моих больных, впавшего в депрессионный психосоматический приступ шизофрении, спровоцированного чтением этого текста…
Глава 3
Несколько дней Симплицимус стоически переносил тяжкий гнет ничегонеделания. Со времени последней попытки овладеть сияющими вершинами незамутненного окололитературным сором Писания, ему пришлось провести некоторое время в святилище Пророка, ангелы которого убедили его при помощи такого же белого одеяния предаться своим мыслям лежа на ложе. А чтобы ничто не могло его отвлечь от столь насущного занятия, его временно лишили суетности мирских забот, как-то: способности двигаться, дабы он не вздумал повторить глупую попытку долбления головой о стену. Тот ангел, который изрек эту максиму, подтвердил ее несколькими чувствительными тычками в бок и по шее, да так, что Симплицимус до сих пор ощущал его горячее наставление в тех местах, куда ангел соизволил приложить свою благодать.
И теперь, обвязанный чрезмерно длинными рукавами и стреноженный, как конь на лугу в час вечернего заката, Симплицимус мог спокойно обдумывать свои дальнейшие шаги по изучению святых текстов. Хотя их осталось в его памяти не так уж и много, Симплицимус с благодарностью вознес слова Хвалы мудрейшему из Пророков, ибо теперь он знал, что их стало двое. Те тексты, которые он прочитал, словно раздвоились в его сознании и приобрели некий дуализм бытия. Он прекрасно понимал, что эти сияющие светом истинного Знания слова принадлежат его Учителю и Пророку Пророков. Но одновременно Симплицимус ясно сознавал, что эти самые слова принадлежат и ему самому! Неужто случилось невозможное и часть святости Истинного Знания передалась ему?!
От волнения Симплицимус на мгновение даже задохнулся от волнения. Этого не может быть! Это, вероятно, происки тех злокозненных сил, которые подстерегают страждущего света Истинного Знания, дабы отвлечь всеми возможными способами от его постижения! Что ему следует делать?! Как отличить подаренную ему причастность самостоятельного строения здания святой Истины от ложного посыла ее бесчисленных врагов?
Некоторое время Симплицимус пребывал между жизнью и смертью, лишенный дыхания и биения сердца. И в тот самый миг, когда он совсем было перешел в мир Совершенства и Света Истинного Знания, его вернули к жизни.
Правда, случилось это при помощи грубого вмешательства извне. От жутких ударов по лицу и телу из Симплицимуса исторглось инородное тело в виде куска тряпки, которая неизвестно как попала в его дыхательное горло и теперь, вместе с извержениями мокроты, лежала на полу. Ангелы в белом, исходя ором на каком-то неизвестном языке, продолжали манипулировать с его телом, протыкая его в некоторых местах иглами и трубками. Но самое удивительное было то, что Симплицимус даже не замечал этих грубых надругательств. Все его мысли и чувства были поглощены невероятным видением, только что ему явленного. В тот самый момент, когда он почувствовал жестокое, бесцеремонное вмешательство в течение его бытия, Симплицимус вдруг увидел в ослепительном сиянии разверзшейся перед ним бездны чей-то лик. Этот лик, совершенно неразличимый в льющемся отовсюду свете, изрек несколько слов, которые Симплицимус воспринял как благословение самого Пророка: «Тебе дано нести, и ты должен писать…».