Медики: Андрей Романович, Наталья Бок. Белые клон-крысы из вонючего GENMEO. Общаться с ними – тяжелый фарш. Зато термодинамик Агвидор Харитон – симпатичный, плюс-директный шаонянь. Он потомок академика Харитона, который делал для Сталина H-bomb. В наш бетонный анус его занесла не жажда денег (как твоего мягкого друга), а SEX-БЭНХУЙ: он, solidный мультисексер со стажем, расстался с двумя своими нежными поршнями и с горя напросился в командировку.

Кто в этой дыре зарядит его дуплетом? Не сверхсрочники же, рипс лаовай. Сам любит: полуспортивные флаеры пятого поколения, Гималаи, пожилых мужчин-математиков, вишневые сигары и шахматы. Сыграем вечером.

Все военные, включая операторов, – тотально неинтересны. Жилистые амплифаеры. Они пользуют старый русмат, который я не перевариваю даже под северным соусом.

И!

О г. Полковнике – инф. по умолчан. – как шутил мой пок. папаша.

Это весь шаншуйхуа – спросишь ты? И я кивну, рипс нимада.

Вот мы и дождались с тобой, козленок в шоколаде. Тывсепугалменя: «Mit meinem BOBO muss ich scheidenЦ.

Тебе, как нежной сволочи, будет легче пережить это. Достаточно любой хорошо вымытой руке коснуться твоих плавников, – топ-директ, хуайдань, плюс-позит, сяотоу! Рука дающего вана не оскудеет, а твоя перламутровая сперма протея не загустеет.

К сожалению, я устроен по-другому и моя LM не расположена к протеизму.

Я целокупен.

И горжусь этим, рипс.

Симплицимус отчетливо вспомнил, где он видел такое начало текста, как в этом абзаце. Очень древний автор словами своего персонажа также начинал многие абзацы. И звали этого персонажа… м-м-м… Да! «Поприщин, Аксентий Иванов». А вписывал он перед своими абзацами совсем уже несуразные числа, например: «Мартобря 86 числа. Между днем и ночью».

Симплицимус подумал: «У автора «Голубого сала» дело до того не дошло, чтобы путать так числа, но и прочитать-то удалось всего несколько страниц, да, две, кажется, и после этого мне сделалось дурно! Может, дальше этот прозаик придет к знакам высшего счисления календаря…».

Симплицимус никак не мог понять, что бы мог значить такой текст! Неужели вдруг поменялась вся Цивилизация, а он об этом не узнал? И что касаемо текста того древнего автора. Насколько мог вспомнить Симплицимус, то произведение он прочитал все-таки до конца и даже не без удовольствия! Но чтобы осилить «Г. с.», нужны были, видимо, несколько другие возможности человеческого разумения. Нет, этот текст никак не годился для постижения высоких истин Нирваны. Симплицимус сразу же еще тогда, взяв в руки мерзкую книжонку, инстинктом почуял что-то неладное в тексте, так красиво озаглавленном – «Голубое сало»…

Правда, не все любят погружаться в столь, скажем, низменные глубины человеческого озарения. Симплицимус припомнил, как один его друг искренне восхищался текстами современных авторов. Не всех, конечно, а тех, кто в постижении совершенства в своем творчестве стремился достичь вершин простоты изложения своих мыслей.

… «Нет, ты только посмотри! Какая чистая, изумительная простота заключена в этих произведениях! Они словно созданы как образцы гениальных сценариев. Ничего лишнего! Нет тебе ни этих дурацких, сушащих мозги, описательностей, подробных психологических экскурсов по характерам и душам персонажей, ни обрыдших обоснований их поступков, ни жутко-мерзких отражений внутренних переживаний в явлениях природы! В общем – ни единого намека на все эти красоты так называемой художественной прозы!

Нет! Эти тексты так просты и емки, как ведро! Что туда сознание читателя впихнет своим видением, что туда кинет режиссер, то и становится шедевром для них самих! Для достижения такой гармонии авторы должны только намечать в своих контейнерах-ведрах лишь канву, внешний абрис своих задумок. Вот это я называю настоящей литературой! Чтобы не свихивать мозги и без того не обремененных интеллектом читателей! Трах, бах – и извольте получить!».