Временами меня накрывало, я путался в её симпатии ко мне, старался разобраться во всем происходящем со мной и с ней, с нашими чувствами друг к другу, какие отношения между нами, кто я для неё, понял ясно и отчётливо, что думаю о будущем, в котором есть мы вдвоём. И меня затрясло, завибрировало под кожей где-то внутри, а думает ли Воробушек обо всём этом также как я, смотрим ли мы с Катей в одном направлении.

Мы целовались и это было со вкусом морозного кислорода, она прижималась ко мне всем своим тоненьким телом, а я обнимал её, буквально вдавливая в себя и чувствовал как под ногами сотрясается заснеженная почва. Как подростки мы спрятались в ближайший подъезд от посторонних глаз и в лестничном пролёте губами прилипли друг к другу. Такая нежная, такая вкусная, моя.

А потом Воробушек пришла ко мне на работу, помню, позвала выйти на улицу. Говорила спокойно, уверенно, как она впрочем умеет и всегда говорит. Сказала, что хочет, чтобы я был первым мужчиной в её жизни, без ревности к моей свободе и без всяких обязательств. Просто, чтобы это был я. И тут меня жёстко повело…

– Люблю тебя, вернись мой мальчик, вернись в мою жизнь. Ты так нужен мне. Всё это время я думал о тебе, я помнил о тебе всегда. Каждый день ты в моей голове, каждый день, – Юра стоял передо мной такой растерянный, взъерошенный как встрепенувшийся воробей и, буквально заглядывал в глаза. Но только что он пытался рассмотреть в них и чего добиться своими чувственными признаниями, – говорят, что время лечит, а вот ни хрена оно не лечит, оно замораживает, зацикливает, оттягивает моменты. Время издевается над нами, сука паршивая. Но всё живо, память всё помнит, – Юра посмотрел в сторону от меня и прикрыл глаза. Напряжение статично зависло, будто кадр остановили, нажав на паузу и потом я снова услышал голос Юры, он шёл на меня и хрипел, – скажешь, что я не старался стереть, избавиться от тебя в себе? Господи, да что я только не пробовал, тогда я наверно был бы рад вырвать из себя и своей жизни всё то, что могло напоминать о тебе, о нас с тобой, – Юра начинал захлёбываться эмоциями, речь его становилась быстрой и он начинал хватать воздух ртом, переводя дыхание и выдыхая шумно в нос. Я смотрел на него, пристально, спокойно, понимал, что бесполезно сейчас останавливать, обрывать весь этот разговор, ему это нужно, ему нужно выпустить из себя все эти нерастраченные чувства, формы которых приняли для него болезненные ощущения.

В такие моменты, я обращаюсь к той самой внутренней силе, которая всегда живёт во мне, к тому самому единственному маячку, который я с особой бережностью сохраняю в себе. Только любовь к моей маленькой женщине, к моей нежной слабости, только она спасает меня и зовёт из мрака на свет. Когда открывается ящик Пандоры и наружу выползают болезненные монстры очередного обиженного и униженного психопата, эта сила во мне срабатывает щелчком и включается в защитном режиме сопротивления. Любовь к женщине это словно антидот от любого смертоносного яда для сущности и роли мужчины. Любовь, она обволакивает собой меня изнутри, заботливо согревает и исцеляет, она защищает от всех этих ублюдков, которые грезят только единственной целью и маниакальным желанием, напитать свою болезнь, вскармливая порочность и обиды. А меня тошнит от них от всех, выкручивает и выворачивает наизнанку, вытесняя любую попытку искушения властью тёмной триады и фантазиями их больной покореженной психики. Юра робко взял меня за запястья, я не сопротивлялся. Он притянул меня к себе и резко прижал к стене, выпуская своего проснувшегося демона, оголодавшего от всего лишнего и ненужного в своей жизни, потому что встречались не те и растрачивал себя не с теми. Демон, который только и ждал, чтобы вырваться на свободу, а сейчас пришло его время. Буквально припечатал меня к стене, Юрий крепко смял меня в охапку, покрывая лицо и шею обжигающими быстрыми поцелуями, резкими, острыми, вырывающими всякую силу и возможность сопротивляться. Становилось трудно дышать, а Юра всё сильнее прижимался ко мне своим жилистым крепким телом. Было такое ощущение, что он ловит ключевой момент, который был для него открыт, тот самый момент, который он ждал годами и теперь, пытался успеть получить всё желанное сполна. Запускал длинные пальцы мне в волосы, облизывал пересохшие губы и кусал их до крови, проглатывая вздох с солоноватым привкусом. Проводил языком по коже – и вдыхал, вдыхал мой запах, наполняя свои лёгкие до предела. Дыхание горячее, прерывистое и хрипящее, рычал по звериному, прожигая меня взглядом исподлобья и заключая в объятьях сильных рук, лишал шанса на бегство. Я не узнавал его, этого мужчину, который с яростью распахивал мне пальто и задирал свитер, обнажая грудь. Он кусал откликнувшиеся на прикосновения соски и ликовал, когда мой стон удовольствия оглушил его. А мне хотелось, чтобы он не останавливался, мать его, чтобы он продолжал, продолжал. Опустив ладони на мои бедра и сжимая округлые ягодицы, Юра жадно набросился на мой рот. Тело предательски обмякло, а его наглый язык, я уже ощущал в своей глотке. Мне всё это снится или жизнь решила устроить для меня квест с самыми волнительными открытиями? Все переживания и ощущения блокируются, словно уже и нет меня здесь вовсе. Это безумство происходит не со мной, а я очень далеко отсюда. Там, где хочется быть всегда. Там, куда в момент, меня подхватывает и уносит память. Активация на антидот и сейчас вся эта боль перестаёт для меня существовать, она теряется в сегодня и может вернуться только завтра. Но это будет потом, до нашей встречи у меня есть время.