Смотрю на Воробушка и становится горько, обидно, стыдно что ли от всех этих воспоминаний, от всех этих мыслей, от всех образов и персонажей, которые заполняли и заполняют мою жизнь, ту самую жизнь, от которой я берегу её. Это было первое "нет", которое я сказал Кате так жёстко и резко, эта маленькая женщина меня вывернула наизнанку своим предложением, она будто вытряхивала из меня всё то барахло и мусор, которым я считал себя наполненным. А самое гадкое, она так легко предлагала мне то, чего я желал больше всего в своей жизни, говорила так, словно это безделушка какая-то, брелок на ключи или магнитик на холодильник.

– Ты меня динамишь? Со шлюхами своими кувыркаешься, а мной брезгуешь или что? – у меня от слов Кати ладони сжались в кулаки до онемения, смотрю на неё, а у самого скулы сводит, чувствую как злость поднимается.

– Сказал нет, разговор окончен, – развернулся и в Бобрятник к работе, от греха подальше.

Да, обижаю мою девочку, говорю глупости, пытаюсь оттолкнуть Катю от себя, потому что плохой, потому что грязный и противный. А она, чёрт побери, упёртая такая, так и нарывается, прощает всех моих шипящих тараканов, забавляется со скелетами в шкафу, снова и снова своим добром, нежностью, она убивает меня каждый день. Моя маленькая женщина хочет знать обо мне больше, а меня злит и бесит это её желание. Катюша, что ты там можешь увидеть? Там темнота внутри, если бы это были скелеты в шкафу, детка, там целое захоронение, там столько разочарований, боли и всякой лишней дряни. Это моя жизнь – и такой она была до Кати, она тянется давно и от неё вряд ли я смогу избавиться, даже ради моего Воробушка.

В жизни много всего и её масштабы, её содержание, её возможности, всё это я пытался познать и испытать на себе, таком свободном от всяких предрассудков, зависимостей, морали и нравственности. А, что может сдерживать человека, для которого жизнь стала кочевым ресурсом.

В жизни всё продаётся, только у каждого своя цена – и у меня была своя, причём пользовалась хорошим спросом. Только я нашёл себе оптимальное оправдание в стремлении самопознания, это было для меня вкусом жизни, узнаванием себя, своих желаний, возможностей и траблов. Я отровенно занимался самовнушением, самообманом – и меня это устраивало. А вот с появлением Воробушка, всё полетело в пропасть и главным для меня стало, остаться в живых. И я выжил.

Юра был одним из тех, кто захотел меня купить в качестве игрушки для своих удовольствий, разрывающих стереотипы гендерных представлений. Он хорошо платил, дарил подарки, можно сказать посадил меня на своё полное содержание. И ему всегда было мало, чем дороже Юра делал и платил, тем большего ему хотелось от меня. А для меня оставалось всегда важным сохранение своей свободы, любые попытки доминировать сигналили о завершении сессии отношений. В общем, история с Юрой закончилась плачевно, толи от болезни в его голове, толи от сердечных страданий, любовник повесился в своём особняке, оставив письмо с душещипательным прощанием. Пару раз вызывали на допросы, но дело замялось и внутри мне даже как-то легко стало, на одного ублюдка в мире меньше.

Были и другие, мужчины, женщины, разного возраста и самых оригинальных предпочтений. Все они хорошо платили за то, что получали от меня, убогие с кучей комплексов, обиженные и униженные жизнью, а я получал от них деньги, комфортные условия и усталость. Только мог ли я говорить об этом с Катей, когда эта маленькая женщина спрашивала меня с интересом о том, как я проводил выходные, чем занимался, с кем общаюсь вне работы, где бываю, о моей семье и обо мне. Всегда отвечал ей с юмором, отшучивался, слетал с темы и злился, злился на самого себя. А, что я мог ей ответить, оприходовал вчера одну бабищу в фартуке школьницы и бантиках, или в пару часов отымел по телефону гомика, так это же всё ради денег, я не такой, у меня просто судьба говно, я жертва и меня нужно пожалеть?! Лучше пусть обижается на меня, пусть я буду для неё последней сволочью, но это всё лучше, чище, человечнее, чем то, что Воробушку открылась бы хоть капля всей этой мерзости, в которой я живу.