– Вот твоя кровать. Выбирать не из чего, одна свободная в этой комнате осталась. Застилай постель и располагайся. Здесь две простыни и наволочка на подушку, – сказала она, протягивая Палину бельё.

– А пододеяльник? – осмелился спросить Егор.

– Одна простынь вместо пододеяльника будет, – ответила кастелянша и вышла.

В комнате в это время находился парень крупного, даже рыхловатого телосложения, представившийся Николаем.

– Я здесь практически не живу. Мой дом недалеко, в Искитиме. Утром приезжаю на электричке на лекции, а после лекций уезжаю домой, – пояснил он.

– А что за лекции? – живо поинтересовался Палин.

– По математике и физике, платные. Покупаешь абонемент и ходишь. Читают преподаватели института.

– И давно они идут?

– Неделю уже.

– Жалко, что опоздал! Я бы с удовольствием походил, – с сожалением сказал Егор.

У него опять появилась исчезнувшая было тревога. «Всё-таки опоздал! Успокоился, что всё нормально, а, оказывается, опоздал на лекции», – подумал Палин и продолжил расспрашивать Николая:

– И что, на лекции все ходят?

– Нет, конечно. Я же говорю, они платные. Ходят, в основном, кто в Новосибирске живёт и знает о них. Это в помощь поступающим.

У Егора отлегло от сердца, но он продолжил расспрашивать:

– А сейчас можно этот… билет, или как его, достать?

– Да ходи так, без абонемента. Многие так ходят. Его и не спрашивает никто.

– А где и когда читают лекции?

– В девять часов в большой аудитории лабораторного корпуса, который вот, рядом.

«Завтра пойду… Хорошо этим городским, им лекции читают. Конечно, так легче поступить будет», – подумал Палин.

Съездив на вокзал и забрав свой рюкзак, Егор вернулся в общежитие. В комнате постепенно стали появляться остальные жильцы. Первым пришёл смуглый от природы и вдобавок сильно загоревший черноволосый парень небольшого роста, плотный и быстрый в движениях.

– Юрка, – представился он Егору и крепко пожал его руку.

Юрий Валеев уже отслужил в армии и три года проработал на стройках Узбекистана монтажником-высотником. Он был доброжелателен, улыбчив и понравился Егору с первого взгляда.

Вторым появился киевлянин Дубинский. Василь, как он сам себя назвал, был среднего роста, поджарый, с характерным украинским говором. Он, как и Валеев, поступал на ПГС.

– Что это ты в Новосибирск учиться приехал? У вас на Украине таких институтов нет, что ли? – спросил Палин.

– Есть, конечно. Здесь поступить легче, конкурс меньше. У меня тут и старшая сестра учится. Да я в этом институте всё знаю, у меня здесь уже и друзей полно, – похвастался Дубинский.

Петушистый, громкоголосый, острый на язык, он при своём появлении разрушал любую обстановку в комнате, акцентируя внимание на себе.

Последний обитатель комнаты пришёл вечером. Это был саратовец Игорь Танеев – высокий и худой до жалости юноша. Казалось, что его бледной кожи за все восемнадцать лет жизни ни разу не коснулось солнце, а видневшиеся синеватые ниточки вен, придавали ему какую-то хрустальность. В руках он нёс неоконченный рисунок той самой статуи без рук, которую Егор видел в вестибюле главного корпуса института.

– Чьи это кирзачи здесь появились? – сразу же спросил Игорь, увидев стоящие у входа под вешалкой сапоги и усмехнувшись.

– Мои… Взял, потому что, возможно, придётся двадцать пять километров по грязной дороге идти до своего села, – виновато, как бы оправдываясь, сказал Палин.

– А-а-а, деревня, – презрительно скривив тонкие губы, процедил Танеев.

– Деревня, ну и что? Что это тебе деревня не нравится? Деревня – это генофонд страны, между прочим. В ней больше половины людей живёт и всех кормит. И тебя в том числе, – обиделся Егор.