Да, она тут точно не за пирожками.

– Кстати, об окнах… – повторно стараюсь сместить её внимание на что-то другое и сама теряюсь.

За окном валил снег. Первый в этом году, оттого и долгожданный. Белые хлопья падали за вымороженную землю, укрывая ту полностью, словно одеялом. Красиво, завораживающе и…

– Пацаны, там наших бьют!

Богомолов, как и другие парни, с горячей кровью и скудным содержимым серого вещества в голове, тут же реагируют на слова старшеклассника, пытающегося успокоить своё сбившееся после забега до столовой дыхание. Более смелые тут же бегут за крикливым школьником следом. Видимо, помогать. А менее, такие, как Леша и мы, прилипают к широким окнам, из которых как-раз хорошо просматривалось крыльцо нашей школы.

В потасовке участвовали двое. Судя по характерно несоответствующей школьному уставу форме — одиннадцатиклассник Генка Фёдоров и… вторым оказался Стрельников.

Мой взгляд почти сразу прилипает к его фигуре. Серьёзно настроенной и несгибаемой.

– Пошли, посмотрим поближе, – дёргает меня Кристина, потянув к выходу из столовки.

– Никогда драки не видела? – шиплю на неё. – Сейчас наш охранник подоспеет и разгонит всех. Повезёт, если еще не влетит всем подряд.

Больше чем кровь, я боялась необоснованной агрессии, обычно выливающейся в неприятности.

– Трусиха, – только и бросает подруга беззлобно. – Ладно, я одна, – говорит перед тем, как оставить меня одну.

Тем временем драка набирает обороты. Вокруг ребят толпятся школьники, пытаясь вмешаться и разнять двух взъерошенных, словно воробьи, парней.

Что они не поделили? И почему дерутся у школы посреди учебного дня прямо у всех на глазах?

Дольше нескольких минут смотреть я не смогла. Меня настолько захлестнуло волнением за Никиту, что мир перед глазами расплывался. А это неправильно. Пусть он и помог мне однажды — всё равно не повод "болеть" за чужака. Ведь Стрельников даже не был одним из учеников нашей школы.

Прозвенел звонок. И я, как и многие другие, со стоном разочарования, пошла грызть гранит науки. Кристина, с которой мы сидели за одной партой, пришла позже, с опозданием, как-раз когда учительница дала указание доставать двойные листочки.

– Где ты была? – взволнованно спрашиваю, боясь услышать то, что подругу поймали и отвели к директору. – Все нормально?

– Лучше некуда, – кисло говорит. – Фёдоров проиграл.

Зная, что подруга сохнет по сыну директора, я почему-то ни на секунду не испугалась за его сохранность. Фёдоров с заведомой регулярностью влипал в неприятности, в этом вся его фишка. Ведь он бунтарь, который категорически был против цели родителей засунуть его в МГУ.

– А что с.. Со вторым? – шепчу, почему-то решив не произносить имя вслух. Мало ли, вдруг Кристина не так поймёт?

– Стрельников? – удивляется она. – Живой, почти ни одной царапинки. Свалил, как только к охраннику подмога выбежала, не забыв и им по щам надавать. Не зря его со школы поперли.

– Его выгнали? – удивляюсь новой, не дошедшей до меня через слухи, информации. – Он же в выпускном классе…

Я знала, что Никита учился в другой школе. Даже была в курсе — какой. Чуть более разнузданной, как-раз созданной для проблемных детей.

– И поделом. Сам виноват, – неприязненно фыркает подруга.

– А чего они дрались-то… – рассеянно тереблю кончик косы, мысленно перебирая варианты.

Неужели, опять что-то связанное с криминалом? О Стрельникове всегда ходило много слухов, но самым популярным был случай, когда он ввязался в драку с какими-то гопниками с центра, которые после, как выяснилось, оказались участниками бандитской группировки. Никиту ещё долго приписывали к ним, негодующе качая головой.