Лютер, как и обещал, явился за мной минута в минуту и велел идти за ним. Несмотря на наше странное знакомство, Донна мне очень понравилась, а пироги она печет просто язык проглотишь. И лучше бы я был у нее «мальчиком на побегушках» и делал с этими телами все, что она скажет, лишь бы не идти сейчас куда-то с этим странным типом.

Под строгим надзором Лютера я вытащил из холодильника тело какого-то мужчины и положил его на скрипучую каталку. Затем, когда я привез тело в крематорий, он ловко поместил мужчину внутрь печи и выставил все настройки на передней панели. Я лихорадочно следил за каждым его движением, пытаясь ничего не упустить.

– Значит так. – Лютер выключил вторую работающую печь, нацепил защитные очки на лицо и открыл дверь. – Тут все, – заключил он, взял в руки инструмент, похожий на металлические грабли и показал мне несколько движений. – Вот этим выгребешь оставшиеся кости из печи. Я доходчиво объясняю? – После чего взглянул на карманные часы, сунул мне в руки защитные очки и добавил: – Через два часа сделаешь то же самое с прахом из другой печи. Это и есть твоя работа. Остальное потом. Мне надо идти.

Вот так просто я стал оператором кремационной печи, находящимся на низшей ступени иерархии смерти. Я не знал, с какого боку мне подступиться к Аде, потому что у меня возникло стойкое впечатление, что к ней и на хромой козе не подъедешь. Я долго и упорно размышлял над этим, пока совершенно случайно не наткнулся в Интернете на объявление о поиске сотрудника к ней в бюро. Я незамедлительно позвонил и после довольно странного разговора, в котором я максимально кратко изложил суть своего звонка некоему мужчине (судя по всему это и был Лютер), меня пригласили в бюро на собеседование. Я думал, мне придется заполнять ворох анкет с вопросами типа: «Почему Вы заинтересованы в работе в похоронном бюро?», или «Готовы ли Вы проявлять гибкость на работе и выполнять дополнительные обязанности, не входящие в должностную инструкцию?», или «Кем Вы видите себя через пять лет?». На деле же все оказалось гораздо прозаичнее.

Я бы солгал, что никак не представлял себе эту работу. На самом деле я был практически уверен, что буду закидывать трупы в огромные печи, задирать ноги на стол, жевать попкорн да нон-стоп слушать музыку, становясь с каждым днем тем самым парнем, который совершенно невозмутимо смотрит в глаза смерти и готов ко всему, что последует после нее.

Лютер – мой заместитель, – загорелый мужчина в возрасте сорока двух лет, с крупными, симметричными чертами лица и с пронизывающим взглядом из-под прямых, скошенных бровей, от чего он всегда выглядит устрашающе, оповестил меня о том, что во время моего двухдневного отсутствия, в течении которых я проводила время с Джейн, нанял человека на должность оператора кремационных печей, чему я несказанно обрадовалась, поскольку предыдущий работник проработав полгода, одним прекрасным днем просто на просто исчез. Позже я узнала, что он переехал в Эквадор в коммуну утопистов, где нарек себя Блаженнейшим и сейчас разводит лам. Я за него очень рада, но все-таки от такой услуги как кремация мы не можем позволить себе отказаться, поэтому разместили в Интернете объявление о поиске оператора, на которое откликнулось аж три человека. Лютер выбрал двадцатичетырехлетнего парня по имени Спайк.

– Почему ты сделал выбор в его пользу? – поинтересовалась я полушепотом у Лютера во время обеда.

Мы сидели в небольшом закутке, сооруженным между залом для посетителей и морозилкой (так мы называем холодильные камеры для тел), служащим сотрудникам мини-кухней и нервно поедали лапшу быстрого приготовления. Несмотря на то, что был полдник и в это время дня в бюро очень редко заходили клиенты, мы все равно старались особо не рассиживаться, боясь, что в любую минуту в бюро могут прийти люди, чтобы отдать распоряжение о похоронах или кремации. Мы должны быть профессионалами, а не казаться ими.