Я взглянула на Такера в черном резиновом фартуке, в каких щеголяют мясники на мясных фабриках. Я была уверена, что он не успеет. Одно-два тела, оставшиеся сегодня, парочка – завтра и постепенно тела начнут расти в геометрической прогрессии. Никто поначалу не справляется. Спайку придется научиться правильно использовать свое рабочее время, иначе сначала он начнет задерживаться на работе, потом приходить на пару часов пораньше для того, чтобы разобраться со всеми телами, разбросанным по бюро. Ну это я утрирую, конечно. И как итог, в конце концов, он плюнет на это неблагодарное дело и уволится. А нам позарез нужен оператор. Так что я решаю подстегнуть процесс его обучения.

– Это решительно невозможно, – произнесла я, глядя прямо в густо-зеленые, как непроходимые джунгли, глаза.

Цокнув языком, Спайк покачал головой:

– Как не профессионально сомневаться в организаторских способностях подчиненного, даже не дав ему ни единого шанса проявить себя.

– Еще ни один не смог за… – я замолчала, глянув на наручные часы: семнадцать минут второго. – Три часа и сорок три минуты сжечь четыре взрослых тела, – бросила я и развернулась по направлению к крематорию, обхватив себя руками в попытке защититься от холода, ползущего по полу из холодильника.

Что-то в этом парне было знакомое; в его лукавых зеленых глазах, ухмылке и растрепанных светло-каштановых волосах, торчащих из-под бейсболки. Но что?

– Я понял, ты бросаешь мне вызов, – вкатив каталку следом за мной, произнес он. – Ладно. Но давай так, если все эти упокоившиеся к пяти часам вечера пополнят собой армию своих собратьев, – он махнул рукой на полку с рядами одинаковых белых урн, – ты пойдешь со мной на свидание.

Я подавила улыбку, повернулась к столу и провела кончиками пальцев по нацарапанной на столешнице надписи: «Не откладывай на завтра того, кого можно сжечь сегодня». В свое время эти слова были для меня чем-то вроде мантры. Я накарябала ее ключом от дома когда-то давным-давно. Словно в другой жизни.

– Ты же уверена, что я облажаюсь, разве нет? Ты же ничего не теряешь. Да, несомненно я немного отличаюсь от тех парней, которые окружают тебя изо дня в день: слишком горяч и разговорчив, но почему бы не привнести в свою жизнь чуточку разнообразия?

– Черт с тобой. Ты меня утомил, – сдалась я и попыталась не смотреть на ямочки, вновь появившиеся на его лице.

После того, как я успешно выкатил миссис Белл из холодильника – поразительно, но вместо невзрачного помещения без каких-либо запоминающихся черт я увидел в этом месте многоэтажные холодильники с выдвижными ящиками, освещенными неоновыми лампами, в точности как показывают в сериалах по «Нетфликс», когда дело доходит до кадров с мертвыми телами в моргах, – пришла пора достать ее из коробки, изготовленной из материала, смахивающего на плотный картон. «В таких картонных коробках обычно хоронят бедняков: он прекрасно горит при кремировании и хорошо гниет в земле», – объяснил мне Лютер.

Краем глаза я следил за девушкой. В окружении раскаленного спертого воздуха Ада стояла перед столом, задумчиво накручивая на палец нитку жемчуга, свисавшую с шеи, и с улыбкой рассматривала прикрепленный кнопкой к стене тетрадочный лист, на котором в виде схемы была изображена моя шпаргалка по включению и регулировке печей.

– У меня тоже была подобная. Чтобы набраться опыта, каждые каникулы начиная с двенадцати лет я помогала каждому из сотрудников. Кстати, на профессиональном жаргоне печи называются «Реторты». Помню, как однажды летом, я каждый день на протяжении трех месяцев ровно в восемь утра включала печки и целую неделю таскала с собой шпаргалку, боясь что-нибудь перепутать, неуклюже нажимала ярко-красные, синие и зеленые кнопки, чтобы установить температуру, зажечь горелку и отрегулировать вытяжку. – Она тихо подошла к телу. – Секунды до того, как печи с громыханием включались, были самыми тихими за весь день. Никакого шума и жара – просто я и кучка свежих трупов.