"Вы не местный," – констатировала Мэйбл, ставя перед ним тарелку с гамбургером, от которого исходил аромат жареного лука и свежего хлеба.

Роберт отрицательно покачал головой, откусывая большой кусок гамбургера. "Я путешествую," – сказал он с набитым ртом.

"Понятно," – кивнула Мэйбл, протирая стойку влажной тряпкой. – "В нашем городке редко появляются гости. Все больше проезжают мимо, по шоссе 17, спешат по своим делам. Никто не хочет останавливаться в таких местах, как наше." В ее голосе звучала легкая грусть, словно она оплакивала ушедшую эпоху, когда ее городок был полной жизни остановкой на пути путешественников.

"А вы давно здесь живете?" – спросил Роберт, запивая гамбургер крепким кофе.

"Всю жизнь," – ответила Мэйбл, вздохнув. – "Этот город – вся моя жизнь. Я здесь родилась, здесь выросла, здесь похоронила своих родителей и мужа. Здесь я и умру, наверное."

Они разговорились. Мэйбл, словно открыв шлюзы памяти, рассказала Роберту историю города, о том, как он процветал много лет назад, когда шоссе 17 было основной транспортной артерией страны, соединяющей восток и запад. Она вспоминала о людях, которые здесь жили – фермерах, механиках, владельцах магазинов, – о событиях, которые здесь происходили – праздниках, свадьбах, похоронах. Ее рассказ был наполнен ностальгией по прошлому, по тем временам, когда жизнь была проще, спокойнее, когда люди были ближе друг к другу.

Роберт слушал ее внимательно, чувствуя, как в нем просыпается то же самое чувство ностальгии. Ностальгии не только по прошлому, которого он не знал, но и по чему-то неуловимому, по тому чувству сопричастности, которого ему так не хватало в последнее время. Он чувствовал себя здесь на своем месте, словно он тоже был частью этого забытого города, этой забытой истории. Может быть, он бежал не от Элис, а от самого себя, от своей жизни, которая превратилась в бесконечную гонку за чем-то неуловимым.

Выйдя из закусочной, Роберт почувствовал, что что-то изменилось в нем. Разговор с Мэйбл, атмосфера этого города, словно пробудили в нем какие-то скрытые чувства, какие-то забытые воспоминания. Он посмотрел на шоссе 17, которое пролегало через город, словно река времени, и понял, что его путешествие только начинается. Он еще не знал, куда оно его приведет, но был готов к новым открытиям, к новым встречам, к новым историям, которые ждут его на дороге.

Кроваво-красный диск солнца медленно погружался за горизонт, словно гигантский уголек, гаснущий в бездонном колодце ночи. Роберт, оставив позади сонный городок и его меланхоличную хранительницу воспоминаний Мэйбл, чувствовал, как тишина и пустота вновь обволакивают его, словно плотный туман. Разговор с пожилой женщиной оставил в его душе странное смешение грусти и умиротворения. Он словно прикоснулся к чему-то истинному, неподвластному бешеному ритму современной жизни, к миру, где время текло медленно и размеренно, словно старая река. Но вместе с тем, он остро ощутил собственное одиночество, которое теперь пульсировало в нем тупой болью, сжимающей грудь ледяными тисками.

Шоссе 17, словно гигантская асфальтовая змея, растянулось перед ним, уходя в темноту. Фары старого "Форда", словно щупальца, выхватывали из ночи лишь небольшие участки дороги, белые прямоугольники дорожных знаков, изредка мелькающие в кустах силуэты ночных животных. В салоне играло радио, изливая в ночную тишину меланхоличные ноты блюза. Роберт крутил ручку настройки, бессознательно ища мелодию, которая смогла бы хоть немного заглушить хаос мыслей, беспорядочно роившихся в его голове. Он чувствовал себя так, словно его внутренний мир превратился в старый, заброшенный дом, где сквозь выбитые окна завывает ветер, а по темным коридорам бродят призраки прошлого.