Был бы дом, да жена, да вино для пирушки,
Да еще для души флейты звук в полутьме.
Век застрял на задворках, как «Волга» средь лужи.
Череда невпопадиц политиков кружит…
Право, если б скандалы решались в Массандре —
Не пришлось пояса бы затягивать туже.
От меня до меня – триста тридцать ночей.
Я – один, но – везде, потому что ничей.
Мерять мир в километрах и глупо, и скучно,
Как кувшин наполнять водопадом речей.
Говорят мне порой, будто я – пессимист,
Мол, негоже все время заглядывать вниз.
Мир, всмотритесь, давно уж торчит на карнизе!
Разве я виноват, а не узкий карниз?
Было время – я вспыхивал не по годам
И шептал в волоса: «Хочешь, душу отдам?»
Из протянутых рук выбирали… банкноты и шпильки.
Кто поймет, что же там в головах милых дам?
Пить с умом, уж прости, не хватает ума.
Пью до теми в глазах, и ведь льется сама!
Разум – тоненький лучик сквозь тьму подсознанья…
В Мироздании издревле властвует тьма…
Я – кацап, он – хохол… Вот такая беда.
Он – уехал отсюда туда, навсегда…
Что ж, есть повод напиться за дружбу народов!
Он – горилкой, я – водкой… И все – лабуда…
Скажет кто-то, быть может, надувшись спесиво:
Эпигоном Хайяма, мол, быть некрасиво.
Я охотно кивну – я люблю соглашаться! —
Только прежде… отстроили б древнюю Хиву!
Кто сбивал до костей ноги в горах и долах,
Кто вставал на правёж беззащитным и голым,
Кто платил по счетам не деньгами, а жизнью,
Тот бесчувствен к насмешкам и злобным уколам.
Мир давно не похож на концы коромысла.
Расщепился, размножился в тысячах смыслов.
Если б был он един, а все люди похожи,
Разве б тронулся мир с места мыслью о мысли?
Опасаясь дохнуть, преклоняя колена,
Вызываю твой облик из смутного плена.
Где, в виденьях каких я тебя отыскал?
Красота, как и вечность, – смесь бреда и тлена.
Почему в этом мире – тьма сошедших с ума?
Почему полюса навсегда заковала зима?
Почему я не верю богатым и трезвым,
Тем, кому не страшны ни тюрьма, ни сума?
Я не знаю ответов сумятицы дней…
Не могу обуздать своенравных коней…
Не заставлю красавиц служить у постели…
И бездумное счастье, увы, не по мне…
От себя иногда убегаю в снега,
Где гуляет привольно глухая тайга…
Если б не было шанса постичь отрицаньем,
Разве б знал я тогда то, как жизнь дорога?!
Быть умным в мире сем – почти что преступленье:
Невежества во всем проросшие коренья.
Быть в мире дураком – отнюдь не безопасней,
Где в исступленьи все взывают к искупленью.
Гоняясь за строкой, я карандаш кромсал
И острием ножа секунды отсекал.
Когда ж заточен был мой инструмент отменно —
Я строки растерял среди надменных скал.
Мой Черный Ворон мудр, мой Черный Ворон сед,
Крылом, точно щитом, он бережет от бед
Мой легкий, хрупкий мир, мое смешное счастье, —
Но время за спиной уж занесло стилет.
Я сброшу этот мир – вам оставаться в нем.
Он вами разнузда́н, горит слепым огнем.
Я ж, миг остановив и вывернув пространство,
Из пламени сбегу – вам оставаться в нем.
Из умных книг черпал – но сам умнее ль стал?
Он древних мудрецов страницы пролистал.
Года ушли в песок, тома поистрепались,
Вершились миг и мир, а он спокойно спал.
Что Хронос мне и Рок?! Любитель несмеян
С утра и до утра я чищу свой кальян;
Кто с временем в ладу, с судьбою неразлучен —
Тот без любви влюблен и без хмельного пьян.
Закончишься и ты, когда придет твой срок…
Забудется добро, забудется порок…
Не ожидай наград за добродетель в мире:
Все, что свершить успел, – законченный урок.
Не пью, не ем, не сплю, исполнен состраданья
К седому старику и нежному созданью.
Моя любовь слепа и форм не различает,
Она лишь воля звезд и отблеск осознанья.
Если б жизней с десяток имел про запас,
Я бы девять учился спасению вас.