– Хры-хы, – то ли хохотнул, то ли хрюкнул Шон, – забавненько, как этот древний дед назвал дирижабль дутой жабой.

– Так вот, – сказал, хмурясь, Борис, не такого эффекта он ожидал от пророчества, – предотвратить этот ужас мы можем, найдя этих двоих. И у нас на это лишь семнадцать дней.

– Ну, насчет идиота-рыцаря как-то непонятно. А вот с девой-воительницей, думаю, полегче будет.

Шон встал и направился к двери.

– Стой. Ты же понимаешь, – сказал ему строго Борис, – это дело первостепенной важности. Поэтому я должен знать, все что ты делаешь. Так что докладывать о расследовании будешь каждый день и…

– Если что разузнаю сообщу… как-нибудь, – оборвал его Шон. – А по офисам бегать или того хуже чиркать бумажки, мне некогда.

Он вышел из кабинета, даже не закрыв за собой дверь.

«Нет, – вздохнул Борис. – Я бы на такого ищейку не рассчитывал. Хорошо бы разузнать, кто он такой и почему засекречен. И с чего вдруг директор назначил именно его?

А сам-то я справлюсь? – обеспокоился Борис, – я сам без году неделя как переведен на оперативную работу. Хотя.... с другой стороны разве у кого-то может быть опыт предотвращения апокалипсиса?»

17 дней до апокалипсиса

Льюис стоял на пороге своей кондитерской лавки и глядел на улицу. Крапал дождик, прохожих было мало, наверное поэтому и посетителей сегодня не было. Да и день только начался, было только одиннадцать часов, и Льюис надеялся, что к обеду люди оживятся, и голод их заставит заглянуть в его лавку.

Льюис вышел на тротуар, чтобы снаружи полюбоваться витриной. Он возился с ней весь вчерашний вечер, в итоге убрал все лишнее. Остались три высоких подставки из темного дерева, на которых высились цилиндрические торты. Два шоколадных, и бежево кремовый, украшенный веточками бузины с нежными белыми соцветиями.

Но как бы не блестел от свежести шоколад или посверкивала тончайшая хрупкая сахарная корочка на тортах, старая крашенная еще лет сто назад черной краской витрина была слишком мрачна, и к тому же, что Льюис безусловно с грустью сознавал, ни на стекле, ни на вывеске не было ни одного слова, которое бы зазывало и привлекало спешащих мимо прохожих. Взгляд Льюиса упал на пестрящую цветным ярмарочным великолепием соседнюю бакалейную лавку, что примыкала справа к его лавке. В то же мгновение в дверях появился и сам хозяин, провожавший даму со множеством пакетов. Перед тем как вернуться к другим покупателям, сосед, заметивший тоскливый взгляд Льюиса, бросил ему «Скучаете?», а после еще и ухмыльнулся какой-то издевательской улыбкой. Дверной колокольчик соседского магазинчика, беспрестанно терзал сердце Льюиса, оповещая его о входивших и выходивших оттуда покупателях. Ну что ж, может скоро они и в его кондитерскую лавку заглянут?

Но пока что покупателей не было.

Льюис вернулся под навес и закурил, с грустью уставившись на лужу.

– Да я голос уже сорвал в суде, не буду я больше браться за твоего Генри, – совсем рядом раздался и правда срывающийся на верхних нотах нервный голос. – Лучше я опять займусь бракоразводными процессами, а делишки твоего Генри меня доведут до…

– Арчи, но ты лучший, – искренне воскликнул второй голос.

Льюис с интересом глянул вправо, из-за столба показался высокий человек, со шляпы его капала вода, а он, ссутулившись, говорил куда-то вниз, повторяя: «Арчи, нам нужен только ты». Льюис, увидев к кому обращается мужчина, от удивления выронил изо рта сигарету. Собеседником его была большая, высотой до колен, морская чайка, она гордо шагала рядом с ним и вскрикивала резким голосом: «Нет, не проси!»

– А как насчет личного рыбного меню в клубе Генри? – попробовал соблазнить его мужчина.