– В шестнадцатой школе.

– Видел эту школу снаружи, только никого оттуда не знаю. Хотя нет, знаю одного, он племянник моего друга, Макс зовут, может, слышал? А я в политехническом институте заочно учусь. Мама заставила, образование, говорит, нужно. У меня мама старая, болеет часто, не хочу её расстраивать, вот и пошёл. А живёшь ты где? Тут рядом, в микрорайоне? Сам-то местный?

– Нет, я из села.

– Да, я смотрю, на местных не очень похож. Давно приехал? Этим летом только? А, ну и как живётся? Бьют, небось?

Бахыт в ответ промолчал, сжав губы, и Мустафа с пониманием посмотрел на него, прищурив один глаз и покачав головой.

– Это ничего, всё поправимо, – успокоил Мустафа. И задумчиво добавил: – А я-то думаю, с чего ты такой злой? Вон, Фаре плечо прокусил, он теперь нескоро опять руками махать сможет.

– А ты что, их знаешь?

– Как не знать, конечно, знаю, не очень хорошо, правда, потому что с этой тупой породой я особо не общаюсь. Но такие, как Фархат, иногда бывают полезны. Только в этот раз я немного наследил, и вот теперь расплачиваюсь, – и Мустафа потёр ушибленную в схватке голову.

Бахыт мало что понял из неясных намёков собеседника, и тот, видя вопросительный взгляд своего спасителя, отвёл взгляд и постарался перевести разговор на другую тему:

– Слушай, Баха, а ты рыбалкой не интересуешься? Давай завтра сходим. Ты в какую смену учишься? Во вторую? Ну вот, тогда утром подваливай на берег, туда, где старая баржа затонула. Я тебя там в шесть утра ждать буду.

– А чего так рано?

– Нормально, чем раньше, тем лучше. У вас там, в селе, что, не рыбачат? Какая там у вас река? Как-как ты сказал? Ну и название, язык сломать можно. Никогда не слышал. Ну да ладно, давай с утра подходи. Порыбачим, пообщаемся, в это время рыбка хорошо идёт. Придёшь?

Бахыт согласно кивнул:

– Только у меня нет ни удочки, ни наживки.

– Да ничего страшного, у меня всё будет с собой, – сказал Мустафа и, воровато оглядываясь, похлопал Бахыта по плечу, явно намереваясь уходить: – Ладно, ты иди домой, а я пошёл, мне кое-какие дела с теми братками закончить надо.

И Мустафа, подмигнув Бахе, быстро нырнул в темноту.

– Ну что, готов? – спросил Мустафа, оглядывая подошедшего Баху. – А чего ты не оделся для рыбалки?

И Мустафа взглядом указал на свой мешковатый тёмно-зелёный костюм рыбака. В руках у него была облезлая сумка с инвентарём, на голове тёплая вязаная шапка, а на ногах высокие сапоги. Всё это сильно пахло рыбой.

Бахыт грустно посмотрел на своё поношенное одеяние.

– А, понятно, – невозмутимо кивнул Мустафа. – У тебя ничего другого нет. Ну что ж, и это сойдёт. А в кармане что держишь? Ну-ка покажи. Давай, давай, не заберу.

Баха осторожно вытащил из кармана куртки большой складной нож, чья деревянная рукоятка была покрыта многочисленными царапинами и зарубками.

– Знатная вещь, – с уважением оценил Мустафа, раскрыв нож и потрогав его острое лезвие. – Откуда у тебя это? Это же нож охотника.

– Отец подарил, – сказал Бахыт.

– А отец в селе живёт? – спросил Мустафа, возвращая нож его владельцу.

– Нет, он умер лет восемь назад.

– А мать?

– Мать умерла недавно. Я жил в доме с бабкой и двоюродной сестрой, но потом меня отправили в город к тётке. Здесь, говорят, работу легче найти, а я уже в последнем классе, так что, думаю, скоро начну искать.

– Что искать – работу? – Мустафа насмешливо улыбнулся. – Ты знаешь, от какого корня слово «работа»? – Правильно, от слова «раб». Ты хочешь быть рабом, как сотни тех несчастных, которые каждое утро выходят из дома и проводят свою жизнь в офисах, и у которых все дни разделены на две части: в ожидании обеда и борьба со сном после обеда?.. Не знаю, это не по мне – бесконечно выслушивать крики какого-нибудь типа, чьи заслуги заключаются только в том, что он пришел в эту контору раньше тебя и испортил в офисных туалетах больше бумаги. Да и ты при первом же выговоре треснешь своего работодателя папкой с бумагами по голове и в тот же день вылетишь. Или ты как хочешь – лопатой махать вместе с измазанными глиной работягами? Или, может быть, мостовую подметать?