Негромкий голос Карла послышался прямо возле его уха, заставив де Креки встрепенуться и обернуться к его величеству с запоздалой улыбкой.

– Полноте, герцог! Мы с вами на брачном пиру. Пусть это только церемония передачи невесты, но тем не менее никто не отменял веселья!

Заняв королевское кресло во главе столов, расставленных в форме буквы «п», Карл поднял вверх бокал с вином и постучал по нему тонкой серебряной вилочкой для десерта:

– Дамы и господа! Тост за невесту и жениха! Я призываю всех присутствующих веселиться от души! Слёзы из-за отъезда моей милой Минетт я оставлю на послезавтра. А сегодня – праздник!

Март 1661г. Ла-Манш

Хмурое лицо герцога Бэкингема не удивило бы никого из тех, кто хорошо знал его характер. К тому же застигнутый в сильный шторм корабль представлял собой изощрённое орудие пытки для любого, кто оказался в море. Даже бывалые моряки предпочли отсиживаться в трюме, если не требовалось их присутствие на палубе. Однако от чрезмерно пристального внимания лорда Гамильтона не ускользнуло ни то, что, в отличие от остальных пассажиров, Джордж Вильерс предпочёл оставаться на палубе; ни то, что герцог выбрал наиболее уединённое место в носовой части корабля, невзирая на то, что корабельная качка была наиболее ощутимой именно там. Погружённый в глубокое раздумье, он стоял, крепко ухватившись за канат, прибитый к перилам бортов, и, судя по здоровому румянцу на щеках и азартному блеску глаз, Бэкингем вовсе не страдал от морской болезни.

– И всё-таки, что же так тревожит вас, дружище? – прокричал сквозь свистящий ветер Гамильтон, пытаясь покрепче ухватиться за жёсткие и мокрые от воды канаты, чтобы подтянуться с их помощью поближе к герцогу.

Тот одарил его хмурым взглядом, явно недовольный тем, что его застали не в лучшем расположении духа. Убедившись, что Гамильтон был один, Бэкингем коротко выдохнул и похлопал по скользким от воды перегородкам бортов. Хлёсткий звук шлепка по мокрому дереву отозвался громким всплеском разлетевшихся во все стороны брызг от вспенившейся волны, которая мощным ударом обрушилась на корабль.

– Вы виделись с ней? – не спеша отвечать и давать личные объяснения, Бэкингем сам задал вопрос и кивнул в сторону высокой надстройки на корме, где располагалась адмиральская каюта, а также комнаты поменьше, которые на время перехода через Ла-Манш были предоставлены в распоряжение королевы Генриетты-Марии, принцессы и дам их свиты.

– С кем?

Гамильтон прекрасно понимал, что вопрос касался, скорее, дочери, нежели матери, но всё же позволил себе допустить эту маленькую заминку из желания вызвать Бэкингема на откровенность.

– Её высочество, конечно же, – буркнул тот. – Кого же ещё!?

– Ах да! Конечно же. И могу доложить вам, что её высочество прекрасно проводит время. Замечу, она из тех, кто не поддаётся морской болезни. Не чета многим дамам, да и не только!

Не желая прослыть сплетником, молодой Гамильтон никогда не позволял себе открыто насмехаться над слабостями других, но всё-таки не удержался от мелкой колкости в адрес французского посланника. Герцог де Креки, как и многие господа из его свиты, вынужденно проводил всё морское путешествие в своей каюте, не показываясь на глаза никому, кроме своего камердинера и графа де Вильнёва.

– Тут всё просто, – ответил на этот скрытый выпад Бэкингем, не дожидаясь более прямых и даже оскорбительных намёков в их беседе. – Одни рождены для того чтобы бороздить моря, а другие – нет. Англичане сделались владыками морей не просто так, сидя на берегу. Хотя и среди нас есть те, кто желают поскорее ступить на твёрдую землю.