– Господин маркиз! Ну, наконец-то! – взволнованный голос послышался из-за той самой комнаты, в которую д’Эффиа едва не ввалился, и в дверном проёме показалась голова со всклоченной шевелюрой:

– Сюда! Проводите его в комнату, милостивый сударь, пока он не переполошил всю округу.

Леон провёл, точнее, протащил маркиза в открытую дверь, втолкнул его вовнутрь, после чего и сам вошёл в небольшую, но светлую комнату, всё свободное пространство которой было заставлено сундуками, ящиками и дорожными кофрами.

– Куда вы меня привели? Это же мой гардероб! – возмутился д’Эффиа, но тут же умолк, с удивлением глядя на молодую особу, которая второпях собирала волосы в пучок на макушке, прежде чем спрятать их под широким белым чепцом.

– А вот тебя я помню, – проговорил д’Эффиа и, повернувшись к Данжюсу, хихикнул, дыша ему в лицо винными парами, – но я никак не мог вспомнить, где её оставил.

– Да здесь же и оставили, сударь, – холодно ответила молодая особа, без посторонней помощи ловко справляясь со шнуровкой на корсаже платья, – вы сказали, что вам не хватило вина, и ушли.

– Хм, значит, и правда, не хватило, – как будто соглашаясь с ней, кивнул д’Эффиа. – А я тебе заплатил?

– Вы отдали ей пару серебряных монет ещё внизу, прежде чем привести её сюда, ваше сиятельство, – напомнил ему камердинер и надменным жестом красноречиво указал ночной гостье на дверь, – а отчего вам вздумалось сюда пожаловать вместо вашей комнаты, этого я знать не могу.

– М-да, – ещё раз кивнул Эффиа. – И я не могу. Ладно, проводи красотку вниз и заплати ей ещё столько же. И чтобы никому… – он помахал руками по сторонам, стремясь пояснить свой приказ.

Неприличный для высшего света тон его пьяной речи и икота не смущали ночную гостью, однако и не радовали. Она резко подняла с пола шерстяную накидку, набросила её на плечи и, горделиво вздёрнув остренький подбородок, с достоинством светской куртизанки подошла к двери. Камердинер не собирался останавливать её, но д’Эффиа бросил на него строгий взгляд и жестом указал на стол, где лежал тощий кошелёк с деньгами.

– Заплати! – коротко приказал он, а сам, пошатываясь, протиснулся между сундуками к приоткрытой двери в смежную комнату и вышел.

Пройдя за ним следом, Данжюс увидел, как его друг с шумным вздохом упал на постель, зарывшись лицом в смятые простыни.

Стоило девице выйти в коридор и захлопнуть за собою дверь, как д’Эффиа приподнялся на локте и крикнул камердинеру:

– Принеси нам поесть, что ли! И бутылочку вина захвати!

– Куда вам ещё вина! – недовольно проворчал тот.

– А это дело! Несите сразу и вино, и завтрак! – крикнул ему Данжюс и вошёл в комнату д’Эффиа.

Осмотревшись вокруг, он уселся на табурете возле окошка, сквозь мутное стекло которого пробивался утренний свет.

– Я чертовски голоден! Всё нутро жжёт, – проговорил Эффиа. – А ещё меня напоили каким-то дурным пойлом, от которого голова идёт кругом, а в ушах стоит звон, точно ударили в набат со всех колоколен.

– Я вас так понимаю! – кивнул Данжюс, которого не перестало мутить от перенесённой морской качки.

В дверь поскреблись. Д’Эффиа поднял голову над подушкой и выкрикнул:

– Войдите!

На пороге возник его камердинер, но уже не один. Позади него стоял трактирный слуга, в руках у которого была огромная корзина с несколькими бутылками вина, большой головой сыра, ветчиной и булочками, источающими аромат корицы и топлёного масла. Быстро расчистив стол в центре комнаты, камердинер сбросил на спинку стула запылённые плащ и шляпу, задвинул под кровать нуждающиеся в чистке сапоги с потускневшей позолотой на пряжках и шпорах.