– Что-то новое, – отметила она про себя, – по крайней мере, не припоминаю, чтобы в универе об этом интересном феномене упоминалось в генетических инструментах. А ведь дата документа – прошло, пожалуй, полтора столетия! Наверное, эта версия текстового документа не была просто гугл-переводом, но имела очень смелую научную интерпретацию первоисточника.

Уже два знакомых вида членистых растений описывались в двух главах как носители органелл, способных к фиксации (восстановлению) атмосферного азота, описывалось их накопление в организме, в биомассе, в форме нуклеиновых и белковых соединений. Первое – с каким-то непривычным названием, в транскрипции звучащим как N-Купуажу, его (N) связывание с участием нитрогеназы, глютаминовой и аспарагиновой кислот и образованием соответствующих аминокислот. (Возможным, но спорным вариантом этого растения является «кордилина Ти – маталея» – удивительное растение острова Ниуэ в Полинезии. – Прим. авт.)

Второе – растение Эрть, относящееся к семейству Азолловых – папоротников, седьмой вид рода Azolla (гигант по сравнению со своими мелкими гидрофильными родственниками, ныне вымерший). Оно описывалось только как ссылка в тексте, размещённом далее. О нём, об этом растении, остались воспоминания в исторической памяти народа ВКЛ, как «Папарать кветка» из-за особенной формы листа, похожего на цветок и несущего споры.

Этот вид являлся допотопным, вымершим. Эрть, в отличие от ближайших родственников, некогда успешно освоилась в более сухих регионах планеты, вступив в «непозволительно близкие отношения» со взаимно редуцированной формой цианобактерий, или сине-зелёной водорослью типа Анабены, предположительно семейства Ностоковых. Последние получили прописку как внутриклеточные обитатели, органеллы.

Вторым аспектом в соответствующей главе было описание съедобных сверхокультуренных плодов N-Купуажу как биомассы, содержащей низкое количество клеточной ДНК и потому безопасной для потребления их астросубъектами Миссии.

Что-то во многих деталях совпадало с материалами, переданными Гене и только вскользь просмотренными Энн.

Далее тексты перемежались дневниками и исследовательскими протоколами с решениями некоторых проблем.

Во введении этой части перевода был приведён геннометаболический анализ нескольких земных видов: человека (неандертальца, рода Homo sp./var.n…) (рис. 3); орангутанга, Pongo pygmaeus (рис. 4.3); шимпанзе, Раn troglodytes schweinfurthii, подвид Ш. швейнфуртовский (рис. 4.4); гиббона хулок, Hylobates hoolock (рис. 4.5); горной гориллы, Gorilla (рис. 4.2); кахау,Nasalis larvatus (рис. 4.6); гелады, Theropithecus gelada (рис. 4.7); некоего «Существа Х», не имеющего названия в современной науке, – ж алких остатков практически исчезнувших видоизменённых мутантов, которых иногда описывают как «Снежный человек» или «Бигфут» (рис. 5); а также долгопята-привидения – Tarsius spectrum (рис. 6).

Рис. 3. Человек / неандерталец

Энн внимательно рассмотрела изображения приматов. Ей они представились некоторыми пародийными образами из городского окружения. Достаточно было поместить рядом с рисунком гориллы гантели или штангу, а близ орангутанга – книгу. Это придало бы представлению типажа подсказку. Около гиббона можно было бы поместить гимнастические кольца или брусья, а около носача – бутылку с дешёвым вином, геладу – где-то на скамейке с дамской сумочкой и зеркалом. А вот долгопяту подошли бы, пожалуй, сумерки (подходящий фон для изгоя). Конечно, это был гротеск, но слишком уж они напоминали ей типажи людские. Отвлёкшись таким образом под явным воздействием кофеиновой дозы, Энн продолжила чтение.