– Пора расслабиться, – Фред включил музыкальную программу. Клип сменил мирную картинку подводного мира, датчики вываливали не только стереоизображение дымовой завесы, но и слабый аромат то ли опиума, то ли прополиса, имитирующего действо экранного образа.

Близился час икс.

Она предвкушала грядущий момент.

Двойной слой стекла – с ерьёзная преграда для сигнала. Шестой сегмент усиков беззвучно сканировал ближнее пространство; щель около двери и вполне приемлемый проход – с кважина для ключа. Дальше следовало несколько зон, в том числе и наверх, – в сего четыре возможных прохода… Однако для пропуска исходящего сигнала препятствия были значительны – с потерей более половины его информативности. Нужно было либо выбираться наружу, либо… Изменять, раскрывать пространство.

7 мкл – микроскопическая капелька клеточных метаболитов – мускус, сложные эфиры, включающие сложные эфиры изо-бутанола и маргариновой кислоты, – п оявилась на кончиках трубчатых волосков третьего сегмента брюшка, и невидимое облачко тяжёлого, спёртого запаха заполнило комнату.

Стало как-то душно. Энн, рассказывавшая сказку уже практически заснувшей дочери, осторожно привстала и приоткрыла форточку. «Небольшое проветривание улучшает ваш сон» – вспомнилась рекламная табличка в коридоре корпуса роддома, где Энн так часто в последнее время приходилось работать сверхурочно.

Из-за вынужденного возвращения Гены за забытым документом возможность «присоседить» Элл в группу, отъезжающую на оздоровление, была утеряна. Супруг отправился в рейс месяца на четыре минимум. Хорошо ещё, что удалось договориться с группой в соседнем детском саду, с гипоаллергенной диетой.

Элл повернулась на бочок – ровное, глубокое дыхание.

– Моя девочка уже спит!

Под подоконником, на игрушечной кроватке, лежал пустой кокон.

«Надо убрать, – п одумала Энн, – н аконец-то это стало постепенно уходить. Сначала опустел кокон…. А убрать его – возможно, Элл и не вспомнит о нём.

Смятый кокон вылетел в щель приоткрытой форточки. Оставив включенным ночник, Энн вышла из детской и бесшумно прикрыла за собой дверь.

– Надо бы не забыть закрыть форточку минут через 20, – проговорила она сама себе.

Планета стремительно приближалась, разворачивалась к невидимому вектору связи – осталось всего 0,05° (или 12 секунд).

Сначала Она повернулась. Тело приняло горизонтальное положение, головой к открытой форточке. Три пары белых мохнатых лапок расположились симметрично.

10 секунд – верхняя пара крыльев приподнялась.

8 секунд – г олова повернулась по горизонтальной оси. Левый ус дотронулся до вертикальной виниловой поверхности оконной рамы и тут же отстранился на долю миллиметра от зоны прикосновения.

6 секунд – хоботок слегка разжал свою плотную α-спираль.

5 секунд – толстое пушистое брюшко слегка приподнялось, совсем как поза пчёл при угрозе.

3 секунды – нижняя пара крыльев подтянулась под верхнюю пару.

1 секунда – голубое свечение мягко мигнуло, все щетинки на её теле в этот миг перпендикулярно поднялись.

0 секунд – сложный, многомерный звук с диапазоном узких частот от инфра- до ультра-, звучавший 2 секунды, практически неслышно для уха пришельцев, с меняющимся рисунком частот и их амплитуд.

55 секунд. ТУТ 20081953-й напряжённо застыл в позе приёма, горизонтально повернув корпус. Это длилось почти минуту, пока волна вибрации не оживила в резонансе его роскошные белые усы-антенны. Это был Её зов! И это было действительно далеко! Очень далеко! Целых 250 длин нити кокона. Такое расстояние требовало помощи извне, хорошего попутного ветра. Звуковой рисунок терялся процентов на 90 в своей информативности и практически на 99,9 % по своей средней интенсивности. Но ТУТ имел тот самый эволюционно достигнутый сверхчувствительный аппарат. Он уже чувствовал её размер, возраст и… погоду в пространстве между ними. На расстоянии около 25 длин нитей коконов от него туча, инициированная Её сигналом, начинала необратимое каплеобразование