– Будь осторожна, – прошептал он ей в висок, и его голос дрогнул. Губы едва коснулись её кожи, как мимолётное прикосновение мотылька.

Потом он резко отпустил её, сделал шаг назад и пошел своей дорогой ей оставалось только перейти улицу. Всего несколько метров – но они вдруг показались бесконечными.

– Всё будет хорошо— бросил он ей вдогонку, но они оба знали что это неправда.

Так говорят детям в приюте, когда отнимают последнюю игрушку – «не плачь, будет новая» хотя новой не будет.

Так говорят художникам, когда их картины не покупают – "в следующий раз повезёт" хотя покупателей не будет никогда.

Она уже видела вход , рука автоматически полезла в карман за ключами, когда внезапно осознание ударило как пощечина – из-за всего этого кошмара, шока, она поняла, что дома нет даже бутылки воды, которая точно понадобится после выпитого вина.

"Черт возьми", – прошептала она, останавливаясь. Сухой комок в горле от страха смешался с послевкусием дешёвого вина, оставляя горькую оскомину. Всего через два дома был круглосуточный магазинчик. "Надо сходить, это быстро", – убеждала она себя, облизывая пересохшие губы. Быстрее туда, быстрее обратно, и тогда можно будет спрятаться под одеялом, свернувшись калачиком, как в детстве.

Развернувшись, она заставила себя идти обратно, каждый шаг давался с трудом, будто ноги увязали в невидимом болоте. Ноги стали ватными, а в груди колотилось что-то живое и испуганное, маленькое дрожащее существо, запертое в клетке рёбер. Она обняла себя за плечи, пальцы впились в собственные руки. Тени от фонарей казались слишком длинными, каждый тёмный проулок хранил в себе угрозу. Она шла, озираясь через плечо каждые несколько шагов, ускоряя шаг при каждом шорохе.

Поворот за угол.

И вдруг

Темнота сгустилась вокруг, фонарь здесь давно перегорел, оставив лишь зияющую чёрную дыру. Прежде чем она успела понять что происходит, чья-то огромная ладонь грубо накрыла её рот сзади, пальцы впились в щёки.

Он был огромный. Она чувствовала это даже спиной – его массивная грудь давила на её лопатки, живот прижимался к её пояснице. На две головы выше её, он нависал как грозовая туча, поглощая всё пространство вокруг. От неожиданности и ужаса в глазах потемнело, сердце рванулось в бешеной пляске, выбивая тревожный ритм где-то в горле. В ушах зашумела кровь, пульсация заполнила всё сознание.

Он не говорил ни слова. Только впился лицом в её волосы, вдыхая глубоко, с каким-то извращённым животным удовольствием, будто нюхал дорогие духи. Грубая щетина скользнула по её шее, оставляя на коже жгучие полосы, как от наждачной бумаги. Его дыхание – горячее, тяжёлое, с оттенком дорогого коньяка – обжигало кожу, каждый выдох оставлял на ней невидимые метки.

Лили замерла. Всё тело будто окаменело, мышцы напряглись до боли, но отказались слушаться. Она не могла пошевелиться, не могла закричать – только чувствовала, как ледяной страх растекается по венам, сковывая каждую мышцу, превращая её в статую. Внутри всё сжалось в комок, живот скрутило спазмом, но даже дышать она боялась, затаив дыхание.

Она узнала его сразу. Даже не видя лица. Это был он – Алессандро Висконти. Его руки – большие, сильные он крепко держал её, вокруг было темно, и в теле заиграла мелкая дрожь, предательская, заметная. Она боялась даже дышать, боялась, что он услышит, как её сердце готово вырваться из груди.

Он продолжал молча вдыхать её запах, будто хотел запомнить навсегда, запечатлеть в памяти. Его пальцы слегка сжали её талию, почти нежно, как любовник, но это лишь усилило ужас – такая интимность от человека, который внушал только страх. Лили почувствовала, как по спине пробежали мурашки, холодные и противные, будто ползали насекомые.