– Знаете, были ли у него враги? Долги?

– Долги были, – призналась она. – Но не знаю, какие. Михаил не любил говорить о таких вещах. Говорил, что женщине не стоит думать о деньгах… Знаю, что он в карты поигрывал.

Щетинин снова кивнул.

– Какие-то странности в поведении были?

– Он иногда возился у стола, будто что-то засовывал в щель. Я не лезла – его дела.

– Что вы хотите, барышня?

Она словно расправила плечи. Казалось, именно этот вопрос она ждала с самого начала.

– Найдите его, господин Щетинин. Просто узнайте, где он. Если он ушёл сам, я… я не стану его удерживать. Но мне нужно знать.

Голос её был ровным, но в ее серых, как осеннее небо, глазах мелькнуло что-то. Боль? Сожаление? Нет, что-то другое…

Щетинин некоторое время молча смотрел на неё, затем с улыбкой спросил:

– Ваше имя?

– Зинаида Павлова, – ответила она. Щетинин кивнул.

– Опишите его, – Щетинин откинулся на скрипучей спинке своего видавшего виды кресла готовый.

Женщина немного помедлила, словно подбирая слова.

– Михаил… не слишком высокий, но крепкий. Волосы тёмные, вьющиеся. Глаза карие. Носит бороду, но не длинную, аккуратно подстриженную. Одет… должен быть в коричневом сюртуке. Сапоги у него тёмные, добротные, он их недавно чинил.

– Приметы? Шрамы, родинки?

– Да… – она задумалась. – На правой руке, у большого пальца, шрам. Когда-то порезался, работа такая… И ещё у него…– она осеклась, на мгновение замявшись. – Он прихрамывает. Немного, почти не заметно, но после долгой ходьбы хромает сильнее.

Взгляд сыщика скользнул по лицу женщины, но ни один мускул не дрогнул, лишь в глубине глаз мелькнуло что-то, говорящее о том, что информация принята.

– Где его могли видеть в последний раз? – Щетинин с силой ткнул недокуренную папиросу в переполненную пепельницу, где уже покоилась целая братская могила её обугленных предшественниц. Тлеющий кончик ещё слабо мерцал среди серой золы.

– Я не знаю… – с тревогой сказала она. – Может, на Сенной, может, в какой-то из пивных, где он бывал… но точного места я не знаю.

Щетинин снова взглянул на женщину, оценивая её рассказ. Взял со стола визитку с адресом типографии и положил в карман.

– Я займусь этим. Я сам свяжусь с вами, как только у меня появятся новости. Не нужно вам лишний раз беспокоиться.

Женщина тихо выдохнула, как будто весь этот разговор отнял у неё последние силы.

– Благодарю вас, господин Щетинин.

Она встала, машинально проверила пуговицы на воротничке платья и направилась к выходу, оставляя за собой лёгкий след дешёвых духов. Щетинин проводил её взглядом, поднялся и подошёл к окну. За стеклом Петербург тонул в октябрьском мороке, воздух коченел, пронизывая зябким холодом. Небо нависало угрюмо, словно чугунная плита, придавливая город к земле.

Глава 2. Запах чернил и тайны

Щетинин чиркнул спичкой, поджёг «Северку» и смахнул карту Петербурга со стены. Она шлёпнулась на стол, потрёпанная, с загнутыми углами, припорошенная пылью. Он затянулся, выпустил дым и склонился над выцветшими линиями – Литейный, типография. Там сейчас станки гудят, печатники возятся в чернильной пыли, пока не свалят в кабаки. Сенная подождёт ночи, жандармерия – утра, когда бывшие сослуживцы начнут копаться в своих бумажках. Щетинин хмыкнул: Михаил явно вляпался в дрянь, о которой жёны узнают последними. Карта молчала, но опыт шептал – копать надо глубже, пока город не проглотил след. Щетинин в ту грязь не лез – пять лет как бросил жандармерию, ловил воров, а не крикунов с идеями, – но напряжение висело над городом, как гарь над трубами, цеплялось к горлу. Типография могла что-то выдать, если копнуть глубже. Опыт шептал: Михаил хранил в себе что-то, о чём жёны узнают последними.