– Илюха уже фызфал следака. До нас сюда приехали из октябрьского. – Слава осторожно подошел к Жене.

Женя не сразу обрел дар речи. Легкие болезненно скручивало колючей проволокой, а в ушах стоял режущий звон. Женя сам себе напоминал пустой сосуд, из которого выпили весь жизненный сок. Два серьезных путешествия высосали из Жени столько энергии, что ему бы лучше взять недельку на восстановление. Женя уперся ладонями в колени и часто заморгал, избавляясь от вполне ожидаемого приступа головокружения.

– Я тебя понимаю, – успокаивающе проговорил Слава, протягивая Жене руку. Женя вцепился в предплечье друга, как утопающий за спасительную ветвь. – Сам чуть сознание не потерял, когда тока зашел.

– Только два месяца назад привозили ребятам игрушки, канцелярию… – К ним вышла совсем поникшая Лидка. Ее веки побледнели и опухли, что глаза превратились в две маленькие щелочки. Ей не посчастливилось в первый же день, когда ей позволили выезжать на серьезные вызовы, связанные с убийствами, столкнуться с массовым жертвоприношением детей. – Кому такое вообще могло в голову прийти?

– Нужно поднять архив, – приведя дыхание в порядок, разумно предложил Женя. Если Лидка со Славой не были способны откинуть эмоции в дальний угол при расследовании, то эта обязанность должна возлечь на плечи Жени. Хотя оставаться черствым в такой ситуации – невозможная задача. – Просмотрим все дела воспитанников, сверимся с количеством трупов, установим каждую личность. Возможно, кому-то из ребят удалось сбежать, и нам лучше найти беглецов раньше тех тварей, искупавшихся в невинной крови.

– Мы проверили записи с камер, но ничего не нашли, – Лидка оповестила Женю. – До твоего приезда обошли весь периметр и обнаружили, что все камеры расплавлены. Не знаю, как они это сделали. Может, использовали огнемет?

– Фот же подготовились уебки, – Слава с натугой сжал черную папку. Ярость он привык выплескивать в физическое. – Для таких нужно фозфращать смертную казнь. Медленную, чтобы мучились дольше, чем Чикатило.

Дух-покровитель часто твердил, что Женя обязан любить все живое и жить в созидательном согласии со всем мирозданием. Но Женя ни за что бы не поспорил со Славой в тот момент. Более того, Жене суждено стать тем палачом, который запрет колдунов и ведьм, переступивших закон в его землях, в безвременную темницу в теневом мире.

– И никакой зацепки нет. Откуда нам начинать вообще? – Лидка потерла виски указательными пальцами. Женя уже хотел ответить, что явно стоит начать с детского дома, но после того, как Лидка отдохнет. Предложение так и осталось невысказанным, потому что их беседу прервал крик Кости:

– Н-нашел де-в-очку! По-о-одвал с-с инвент-ар-ем!

Все трое ринулись к Косте, перепрыгивая через трупы, словно они бежали через полосу препятствий. Они уже достигли недавно отреставрированный спортивный зал, в котором до сих пор витал запашок свежей краски, как им навстречу Костя вывел худощавую девчонку в голубых лосинах и салатовой толстовки с изображением фиолетового кота. Костя поддерживал ее под локоть, а на его шее красовались свежие царапины, от которых вниз стекали тонкие багровые струйки. Похоже, выжившая боролась за свою жизнь с сотрудником полиции.

– С-с-пряталась т-т-там. – Костя кивнул в сторону одной из дверей в конце спортивного зала. – З-з-забилась за лыж-ами.

– Как тебя зовут? – Лидка присела перед сиротой на корточки, но девчонка отвернулась от нее. Вырвиглазные ядовито-розовые локоны скрыли нахмуренное лицо девочки. Она предприняла слабую попытку вырваться из хватки Кости, но тот, видимо, так боялся, что она умчится из детского дома, что лишь сильнее стискивал ее руку в длинных, как у пианиста, пальцах. – Мы не причиним тебе зла. Мы здесь, чтобы помочь тебе. Скажи нам, как у тебя получилось сбежать от тех людей? Сколько их было?