– Женя, срочный фызоф! – В кабинет ворвался запыхавшийся Слава. На его подбородке остался след от майонеза. Что же такого важного смогло оторвать напарника от перекуса?

– Моя смена закончилась.

– Жень, ты щас сам забьешь на сфою смену. – Слава вытер подбородок рукавом. – Наши щас пулей фыехали. Позфонил ребенок. На детский дом, говорит, напали.

– Если шутка? – Женя с сомнением относился к подобным вызовам. Ребятня баловались иногда ложными вызовами: то в детский дом, то в школу, то еще куда-нибуди приходилось мчаться их отделу.

– Ладно, – сдался Женя. – Полагаю, все служебные машины разобрали?

Слава кивнул в ответ.

– Поедешь со мной.

Харлей Херитейдж низко замурлыкал Жене в ответ, когда он повернул ключ зажигания. На блестящей смолисто-черной поверхности мотоцикла отражались блики теплого и желтого света уличных фонарей. В свинцовых лужах расплывался кривой силуэт Жени верхом на верном байке, а сзади уселся Слава. Поздняя осень влажным воздухом покусывала красный кончик носа, и Женя стер рукавом дождевые капли с зеркал. Женя потянул правую ручку на себя, и Харлей сорвался с места, по-тигриному зарычав. Знакомая вибрация пробежала по телу, и пронзительный ветер по-разбойничьи засвистел в ушах. На какое-то мгновение Женя пожалел, что не носит ни шарфы, ни шапки, но в следующую же секунду откинул все сожаления. Он ни на что не променяет холод свободы большой скорости на комфорт.

Женя со Славой мчались мимо Новособорной площади, что, казалось, никогда не пустовала. Хотя все осенние праздники давно минули, и главный фонтан города ушел в спячку. И все же у Жени под сердцем потеплело от мысли, что хотя бы некоторые люди не успели позабыть о радостях обычной прогулки без гаджетов. Женя мягко нажал пяткой на задний тормоз и повернул руль вправо, выезжая на Московский тракт. С горы мотоцикл покатился быстрее. Но не успел он доехать до пивзавода, как резко нажал на правый тяговой рычаг, затормозив. Узкая улочка была затоплена красно-синим огнем полицейских мигалок, а дальнейший путь перекрыт служебными автомобилями.

– Ты слышишь этот вой и плачь? – Нервно пролепетал дух-покровитель, что было ему совершенно несвойственно. – Их слишком рано забрали! Они не могут попасть в теневой мир! Гнусно, гнусно их терзали.

Женя никого не слышал. Он обычно закрывался от тех призраков, что блуждали меж мирами. Тем не менее это не помешало ему почуять гнилой запах смерти. Да настолько стойкий и резкий, что у Жени тошнота к горлу подступила, хотя он еще ни крошки в рот за сегодня не взял. Женя заглушил байк и сжал ключи в кулаке, спрыгнув с него. Он пружинисто перебежал через дорогу, не заботясь, успевает ли Слава за ним, и пролез под лентой, которой успели оцепить участок детского дома «Мягкие облака».

– Женька, ты когда, блин, мобилу себе купишь! – Из распахнутых дверей выскочил взлохмаченный Илья, потерявший где-то свою фуражку. На бледном от ужаса лице двумя похоронными ямами зияли глаза. – Я уже за тобой собирался ехать. Вы че так долго?! Там полный пиздец!

Женя бы поспорил, что и пятнадцати минут не прошло, но подобное было не к месту сейчас.

– На детский дом напали?! Скольких убили? – Женя накинулся на Илью с расспросами, вбегая по скользкому крыльцу. – Виновных поймали?

– Жень… – Илья остановился внизу и не поднялся вслед за ним. Женя замер в дверях, уже подозревая, что ему скажет Илья. – Там всех порешали. И детей, и воспитателей… Я пока свежим воздухом подышу. Там невыносимо. Наши пока трупы фоткают и отпечатки снимают. В общем, сам взгляни. Это на словах не описать.

Женя не успел сделать двух шагов в здание, как уже на пороге наткнулся на полураздетый труп шестилетнего или пятилетнего мальчика. Вся спина ребенка была исполосована неаккуратными сигилами, словно их вырезали второпях, да еще самым тупым в мире ножом. Ни одного знака, ни одну руну Женя не показалась ему знакомой. Те (а Женя не сомневался, что убийца был не один), кто устроил здесь ритуальную резню, не принадлежали к сибирским колдунам и ведьмам, точнее ковену, разбитому самоубийством их верховной.