– Я хочу, чтобы наша мастерская стала лучшей в городе, – отвечал я, затачивая новые иглы для работы.

«Главное – не забывай о качестве. Хорошая работа говорит сама за себя», – эти слова я запомнил на всю жизнь.

Так, шаг за шагом, под чутким руководством отца я становился настоящим мастером своего дела, перенимая не только технические навыки, но и особое отношение к работе.

Позднее я начал экспериментировать с разными видами кожи, придумывать новые дизайны. Однажды я создал коллекцию ремней с необычными пряжками, которые сам отливал в небольшой мастерской.

– Это что-то новое, – задумчиво сказал отец, рассматривая мои работы. – Но мне нравится. Молодёжь оценит.

С того времени запах кожи и клея до сих пор напоминает мне о тех счастливых днях, когда мы с отцом вместе творили чудеса в нашей маленькой мастерской.

Полтора года назад отца не стало, и я унаследовал не только мастерскую, но и его бесценный опыт. Каждый день, работая в том же самом закутке, я испытываю щемящую ностальгию.

«Что бы сказал папа, увидев, как я справляюсь один?»

Мой профессионализм и природное обаяние привлекают клиентов, словно магнит. Работы всегда хватает, чтобы оплачивать аренду и вести достойную жизнь. Это не просто работа – это любимое дело, хотя порой и утомительное.

Филипп Валерьевич, 60-летний кандидат наук, снова заглянул ко мне. Его старомодные очки в тонкой металлической оправе блеснули в свете лампы.

– Здравствуй, Маркуша.

– Здравствуйте, Филипп Валерьевич. Чем могу помочь?

Он протянул мне чёрный кожаный ремень с интересным тиснением, выполненным в виде переплетающихся линий.

– Видишь, нужно сделать дополнительное отверстие. Купил вчера в магазине, а он великоват. Поможешь?

Через десять минут я вернул ему готовый ремень. Его улыбка, полная морщинок, выдавала возраст. Филипп Валерьевич преподавал высшую математику в нашем университете. В студенческие годы я часто прогуливал его занятия, за что регулярно получал нагоняй от отца – они были лучшими друзьями.

За Филиппом зашёл мой знакомый. Денис, вечно энергичный парень с растрёпанными волосами.

– Братан, привет. Глянь, что с кроссовками.

Подошва была порвана по шву, а на боковой части виднелись следы травы и грязи – явные свидетельства футбольного матча.

– Что на этот раз? – вздохнул я, осматривая повреждения.

– Да с пацанами решили сыграть в футбол с подростками. Не рассчитал и сильно пнул мяч.

– Попробую что-нибудь придумать, но не обещаю, – предупредил я, уже представляя объём работы.

К счастью, мне удалось спасти кроссовки, используя специальный клей и заплатку из прочной ткани. Денис, счастливый, протянул мне деньги и убежал, на ходу зашнуровывая отремонтированную обувь.

Тишина.

Именно так я любил эти предрассветные часы в мастерской. Кофе из старой турецкой турки (три ложки сахара, как делал отец) оставлял сладкие подтёки. Я методично протирал верстак, сметая кожаную стружку – ритуал, повторяемый ровно 1,478 раз за шесть лет работы. Даже трещина на потолке, которую я каждый день замечал в 6:23 утра, казалась частью этого отлаженного механизма жизни.

Щелчок.

Стрелка часов перепрыгнула на очередную минуту.

Шорох.

Бумажный пакет с круассаном из булочной на углу.

Звон.

Ложка о край фарфоровой кружки – ровно три помешивания против часовой стрелки. Я уже протянул руку к журналу с заказами, где аккуратным столбиком выстроились фамилии клиентов на сегодня…

Когда дверь сорвалась с петель.

– У вас… – её голос перебил скрип качелей за окном, – …ремонтируют туфли?

Я замер с тряпкой в руке, глядя на коричневое пятно, ползущее по списку клиентов. Всё, что осталось от моего безупречного утра.