Любопытство? Или мне просто хотелось в это верить?

Внезапно я осознала, что задержала дыхание. Выдох получился неровным, почти дрожащим. Чтобы скрыть смущение, я начала лихорадочно рыться в сумке, делая вид, что ищу телефон.

– Продиктуйте, пожалуйста, Фамилию, Имя и номер телефона, – его слова вернули меня в реальность.

– Хлоя Картер, – мой голос прозвучал неестественно высоко. Я внутренне скривилась – неужели он не заметит, как я нервничаю?

Когда дверь мастерской закрылась за мной, я прислонилась к прохладной стене, пытаясь унять дрожь в коленях.

«Это просто гормоны», – убеждала я себя. — «Просто давно не было… никого».

Но где-то в глубине души уже росло опасное знание – мне захотелось увидеть его снова. Не только из-за туфель.

Лёгкий ветерок играл оборками моего нового платья, когда я брела по парковым дорожкам. Но даже красота осеннего увядания не могла полностью вытеснить из головы тот странный момент в мастерской. Я ловила себя на том, что представляю, как бы описал эти краски он. Какими словами?

Внезапно я рассмеялась сама над собой – придумывать фразы для незнакомца! Это было глупо, по-девичьи наивно… и удивительно приятно. Как возвращение в те времена, когда мир ещё полнился возможностями, а не обязанностями.

С самого детства я наблюдал, как мой отец творит настоящие чудеса с обувью в нашей небольшой мастерской на цокольном этаже. Внутри пахло кожей, клеем и машинным маслом – запах, который до сих пор возвращает меня в те беззаботные дни.

«Как же я любил эти субботние утра, когда солнце едва пробивалось сквозь маленькое подвальное окошко, а отец уже раскладывал инструменты…»

В те далёкие времена отец часто брал меня с собой. Пока он колдовал над очередной парой ботинок, я увлечённо рисовал на обрезках кожи причудливые узоры, используя старые заточенные иглы вместо карандашей. Деревянный прилавок, покрытый множеством царапин, служил мне мольбертом, а старый кожаный диван в углу был моим любимым местом для отдыха между «рабочими сменами».

– Марк, смотри внимательно, как я делаю шов, – говорил отец, склонившись над очередной парой обуви. Его руки двигались уверенно и плавно, словно сами знали, что делать.

– А можно я попробую? – нетерпеливо спрашивал я, подаваясь вперёд.

– Ещё рано, сынок. Нужно сначала научиться правильно держать иглу, – отвечал он, улыбаясь.

«Почему «ещё рано?» Я же уже большой!» – в отчаянии думал я тогда, не понимая, что настоящему мастерству нужно время.

Со временем отец начал доверять мне более серьёзные задачи. Я с гордостью помогал прошивать подошвы на старой швейной машинке, которая до сих пор работает в моей мастерской, и подкрашивать стёртые каблуки специальной краской, источавшей характерный сладковатый запах. Помню, как важно было не капнуть краской на пол – отец всегда следил за чистотой.

«Точность – главное в нашей работе», – учил он меня, показывая, как ровно наносить краску.

– А если я ошибусь? – спрашивал я, затаив дыхание.

«Ошибки – это часть обучения. Главное – научиться их исправлять», – отвечал отец, передавая мне маленькую кисточку.

После школы я регулярно заходил в мастерскую, чтобы помочь отцу. Мне всегда нравилось возиться с обувью, и постепенно я освоил искусство работы с кожей. Помимо основного дела, я начал создавать изделия на заказ: стильные ремни с фирменной металлической фурнитурой, элегантные кошельки из мягкой телячьей кожи и другие аксессуары, которые пользовались большим спросом у местных жителей.

– Видишь, сынок, ты не просто продолжаешь семейное дело – ты его развиваешь, – с гордостью говорил отец, рассматривая мои первые кошельки.