Ее вовсе не нравится то, что тут происходит.

Брыкается, бьется в конвульсиях и вырывается. Но бестолку.

Крепкой хваткой ее держат за кисти, лодыжки и талию.

Вот, впиваясь ногтями до крови в своих воздыхателей, ей на миг удается освободиться – но тут же грубо хватают новые руки.

Грубо, но при этом – любя.

На лицах каждого видно вожделение, радость, экстаз от прикосновения к Ней.

– Чужие пойдут на органы.

– Какая я, нахрен, чужая? Совсем рехнулись?!

– Жертву принесут.

– Пустите! Помогите, кто-нибудь, эй!!!

Мэллори водрузили на прямоугольную плиту из белого мрамора, не давая и шанса вырваться.

Щупалец в этот раз нет. Лишь огромная куча, комок из людей. Светящийся в абсолютном «ничто».

– Твари, хватит! Я этого не хотела, не имела ввиду! Как вам в башку такое пришло?! Мрази! А ну пусти!

Ногой Мэллори пнула в нос держащего ее с левой стороны юношу с голубыми глазами.

Капли крови полетели по осевой дуге в пустоте. Красные, с холодным синим оттенком.

Каждая капля с оглушительным басом и треском врезалась в алтарь, землю, деревья…

От каждой капли, рябью, мир раскрашивался, насыщался деталями, словно сонарным отголоском во тьме.

Лес. Густой, темный даже и в без того черноте.

Огонь. Костер. До неба тянущий гибкое синее пламя.

Из-за одного из деревьев, на которое попала капелька крови, выглядывает лицо, побледневшее и искаженное ужасом. Девушка… Катя? Баба Катя…

Конечно, это ведь ее Симуляция. По воспоминаниям…

Бухающий гулкий шорох. Морозящее журчание воды. Елозящий треск огня.

Каждый сгусток кровавых капель, импульсом, возвращался к источнику, неся с собой информацию о пробуждающемся мире.

– Я убью вас, гады!

Мэллори не оставляет попыток вырваться. Но – тщетно. А молодая Катя с замершим на лице ужасом безропотно наблюдает за происходящим, ибо больше ей ничего и не остается. В общем – как и мне.

Только если я сейчас вроде как «не реален», для молодой девчонки, дрожащей от страха за толстым стволом, как за щитом – все реальнее некуда.

Из неосязаемой темноты высунулась когтистая лапа, нацеленная на лицо Мэллори. Отпрянув назад, со скоростью мухи просвистела в воздухе. Жуткие завывания раздались со всех сторон, словно лес насмехался над беспомощностью девушки, некогда с беззаботной улыбкой поджигавшей склад. Каждый звук – ныне предвестник смерти. Каждый взгляд, который она ловит краем глаза, цепляясь за жизнь, заставляет вздрагивать где-то в глубинах души.

Девушка вонзилась зубами в грубую руку с татуировкой дракона.

Освободившейся кистью, острыми, уже измаравшимися в грязи и крови ногтями, с размаху пронзила глаза мучителя справа, раздирая веки до оголенной розовой плоти.

Смыкающие в замке руки психов – разжались.

Народ отступил от жертвенника.

– Все, кто не мы – исчезнуть должны.

– Чужие пойдут на органы.

– Жертву принесут.

Мэллори ринулась прочь, как можно скорее, расталкивая улыбчивый люд, смотрящий на нее, как на Мессию.

Даже жесткие толчки для них – становились касанием к таинству, облагораживанию, высшей эйфории и радости.

Пока Мэллори в панике пробиралась через толпу невнятных культистов, те падали ниц, плакали от счастья, целовали ей ноги и грязь вслед за девушкой, вознося ее к темному небу.

– Слава тебе, о Несущий Огонь.

– Хвала и любовь! Уничтожить их всех!

– Жертву принесут.

Заплаканная Мэллори наконец-то вырвалась из густой толпы маньячно-любящих взглядов.

Одежда разорвана, на лице смесь слез, чужой крови и грязи.

Вытирая лицо и отряхиваясь от чужих мерзотных следов, девушка ринулась в лес.

Катя за ней.

Как и я, на автопилоте.

Отголоски капелек крови, басовито откидываемых от лица, окрашивают мир в багровый, становятся все ярче. И чаще. Периодичность круговых эхо-локаций ускорилась.