– Зато с товарищами по уму, со светлыми намерениями…

– Тут Хиро со знакомым злом ужился. А там… Я отчасти его понимаю.

– Все равно хочешь уплыть?

– Да. Здесь мы попросту пропадем, станем такими же, как все остальные. Это тупик.

– Тогда, решение не изменяешь?

– Нет. Давай поживее. Не нравится мне это место.

Без лишних слов. Бежать. Бежать, как можно быстрее.

Так получится куда скорее добраться до дома сквозь опасные улицы города.

Вечером небо над долиной окутывается мягким фиолетовым оттенком, а на горизонте медленно заходит солнце, окрашивая всю природу в золотистые и розовые оттенки.

Жаль, но закат мы с Кристиной на сегодня пропустили, сидя в прокуренной забегаловке. А затем гонялись в ночи за не слишком уж благородным Хиро…

– Давай переведем дух, я устала.

Кристина легла на мягкую траву.

– Мы достаточно далеко. Можно…

Присоединюсь-ка и я к ней…

– Какая красотища…

– И правда.

– Почему мы сюда ночью не приходили раньше?

– А кой его знает…

Видок открывался и правда – великолепный.

Бахчисарайская долина раскинулась перед нами во всей своей красе и многообразии. Даже без искорок цивилизации, в освещении лишь луны да звезд, некогда густонаселенный центр Крыма – прямо услада для глаз.

Простираются бескрайние поля с золотистыми колосьями пшеницы, пахнущие свежими травами и цветами. В ночи – запах особенно ярко освежает и заметен. Вдалеке виднеются горные вершины, увитые пышной зеленью лесов и кустарников.

– Лето… Как же хорошо здесь летом.

– Да, Крис. И зимой неплохо…

– Это последнее наше лето здесь?

– Скорее всего.

– То есть…

– Последнее, Кристи. Последнее. Я не передумал.

– А как оно… Там?

– Знать бы, где это «там» для начала. Думаю, не сильно отлично. Все-таки, вроде, не море переплывать, а всего-навсего озеро.

Кристина, тяжело дыша после длительной пробежки в гору, мечтательно уткнулась головой мне в грудь.

– В последний раз, значит.

– Да.

– Давай насладимся моментом.

Что ж… Девушка плохого не посоветует. Сколько бы я ни зачерствел, она всегда умеет абстрагировать меня от грубой реальности.

По дорогам долины неторопливо шествуют стада овец и коров, создавая живописные картинки пасторальной жизни. В воздухе слышен щебет птиц.

Чистейший воздух. Сейчас в полной мере, наконец, прочувствовал аромат трав и цветов, наполняющий ноздри.

Скоро мы попрощаемся, уютная долина… Совсем скоро. Извини, но я больше так не могу. Дурий народ вскоре в край одичает… Я это вижу. Предчувствую и вижу…

Вдоль речек и ручьев раскинулись уютные фермы и деревушки Дурней, где жители занимаются земледелием и животноводством.

На большее-то они и не способны. Да оно им – и не надо. И все меньше и меньше людей занимаются чем-то полезным. С годами они тупеют все сильнее, деградируют больше… Отец не учел замедленный постэффект мутагена, считая, что все они умные, и их пронесло.

Богатая история этой местности вскоре будет в конец позабыта. Да уже… Ее помнят лишь единицы. На холмах виднеются старинные замки и крепости. Наподобие нашего, только не заселенные. Заброшенные, кинутые и нежилые.

После апокалипсиса (дурацкое слово, но что это, если не он?) старый Бахчисарай выглядит, как заброшенный город на утесе. Разрушенные здания, обвалившиеся стены и разбросанные обломки. Мрачная и пустынная атмосфера. Прежде живописные сады и дворцы теперь покрыты пылью и руинами.

Я родился уже в этих руинах. Сколько бы не испытывал рвения к «прежней» жизни, которую видал лишь в симуляциях, именно это – моя родина, мой отчий дом. Руины.

Тьфу…

На улицах царит тишина, лишь время от времени слышен скрип ветра, который гонит песок. Величественные прежде арки и колонны – теперь сломанные и обветшалые. Вода в фонтанах давно иссякла, оставив лишь высохшие, покрытые мхом камни.