Наконец, перед автобусом широко распахнулись крашеные темно-зеленым колёром ворота, и они проехали на территорию какой-то воинской части. Здесь царила знакомая по прошлым сборам здоровая армейская суета. После очередной военной реформы по городам и весям страны оказались разбросаны подобные этой кадрированные части, которые оживали только во время военных маневров или призыва резервистов. Вновь прибывшие люди быстро получили по комплекту явно ношеной формы Ратник М3. Размеры каптерщики, видимо, подготовили заранее, никто в очереди не стоял и по поводу несоответствия отношения не выяснял. Хоть это радовало, в этой части порядок соблюдался.

Затем усталый прапорщик с длинными усами и не с менее длинным языком ввел в свой планшет ВУСы вновь прибывших и распределил полагающееся по штату оружие. Оно хранилось тут же, в большой оружейной комнате казармы. Прапор внимательно наблюдал, как Михаил принял Печенег МК, полагающиеся к нему запасные стволы, ленты, «банки» и различного рода прицелы. Бывалый пулеметчик сноровисто проверил состояние оружия, попросил средство для снятия масла и ветошь. Прапорщик довольно хмыкнул и выдал припасенный для пулеметчика баульчик.

- Все тут. Доложите по готовности.

Уже переодетые в форму резервисты стали занимать кубрики в перестроенной по последнему слову казарме. Комнаты-кубрики на четыре человека, на каждую собственный туалетно-санитарный блок. Есть небольшой холодильник, чайник. На армии нынче не экономили. Михаил вспомнил осоловелый взгляд своего дядьки Бори, когда несколько лет назад еще, будучи дембелем, рассказывал ему о нынешней армии. Его глаза понемногу застилались пьяной слезой, и дядя Боря в который раз вспоминал собственную службу. Восемнадцатилетним пареньком Борис попал на вторую чеченскую. Но так хитро, что участником не числился. Их саперное подразделение квартировалось в Моздоке и выезжало в Чечню лишь на разминирование. Поэтому и корочек участников парням как-то не досталось. Ну и, естественно, не было у них и такого экипировочного богатства и тем более снабжения.

Дядя Боря не раз переспрашивал и просил показать фотографии, а после рассказывал свои жуткие истории о нравах той еще практически совковой армии. Вот тут приходил через матюгаться Михаилу. Он, конечно, был наслышан о то дерьме, но не представлял себе масштабы. Ну на, в ту бы армию он точно резервистом не пошел. И в этой разной придури хватало, но хотя бы служба частично компенсировалась материально и морально. Служить стало почетно, выгодно и менее хлопотно. Солдат хоть немного себя человеком чувствовал, а уходя на гражданку, получал массу бонусов. Так что необязательная для мужчин служба притягивала к себе многих.

И даже тех, кого было принято называть мажорами. Такой служил с Мишкой в одном отделении, Колька Ипатьев. Сын заместителя губернатора захотел ощутить себя настоящим мужиком и втихаря от отца записался на контракт. Вот шуму потом было. Но в итоге его бате выверт неслуха пошел на пользу. Забрали Ипатьева старшего в новую столицу, так что он Николаю еще должен остался. И Михаил знал, что Кольке служба зачтется и ждет его карьера в госуправлении. Тех, кто лямку тянул, в таких службах любят.

В эту часть их группа прибыла первой, поэтому в столовой они заняли лишь угол. Подавали вкуснейший плов, овощной салат и какао.

- Парни, сроду такого плова не едал, – поведал всем один из резервистов, мосластый паренек с оттопыренными ушами. Над таким любили прикалываться некоторые едкие на словцо сослуживцы.

- А я ел, – задумчиво произнес лысый мужчина, – в Оше, это ферганский плов.